— Аррах, сын Асруда, не вернется, — повторил Блейд.
Бар Савалт подозрительно уставился на посетителя; в глазах его отчетливо читалось: а не пришил ли ты сам Арраха, сына Асруда, где-нибудь в дальних краях? Или, быть может, твой почтенный родитель, мужчина в самом расцвете сил, перерезал ему глотку?
Как бы то ни было, щедрейший оставил такие мысли при себе, а вслух сказал:
— Пусть так. Но, насколько мне помнится, род бар Ригонов многолюден, и у Асруда может оказаться еще два десятка двоюродных братьев и целая сотня племянников. Согласен, ты успел первым, проявив похвальную расторопность… Но завтра я могу получить великое множество таких писем, — он потряс в воздухе скатанным в трубку пергаментом, — и каждый из наследников принесет мне еще и кучу документов, заверенных наместником Диграны. Вот это-то и было мне непонятно! И остается непонятным по сю пору, молодой Ригон… На чем реально основаны твои претензии? Почему ты счел себя самым достойным из претендентов?
Усмехнувшись, Блейд снова полез в свой кошель и извлек из него новый свиток, украшенный печатями столичного храма Айдена. Выглядел этот документ чрезвычайно внушительно: пергамент цвета слоновой кости с алыми и золотыми письменами и с золотыми же дисками на витых шнурках, на каждом был оттиснут лик благого солнечного божества.
— Ты прав, щедрейший. Там, в наших краях на западе, у почтенного Асруда наберется немало родичей… Есть, однако, две причины, по которым лишь я достоин возглавить фамилию. И вот первая из них.
Он положил на стол перед бар Савалтом свиток и бережно расправил его, придавив по краям тяжелыми печатями.
— Что такое? — щедрейший ткнул в документ костлявым пальцем.
— Это, — Блейд поднял глаза к потолку, и лицо его приняло мечтательное выражение, — брачный контракт между неким Аррахом, сыном Асринда, и Лидор бар Ригон, дочерью и единственной прямой наследницей покойного Асруда. Составлен не далее, как двадцать дней назад.
Глаза верховного судьи и Стража Спокойствия выпучились; с минуту он сидел неподвижно, только зрачки бегали по золотым и алым строчкам, проверяли подписи и печати, впивались в затейливые вензеля и орнамент, окаймлявшие текст. Потом щедрейший откинулся на спинку кресла и захохотал.
— Ну, ты и хват! Не только расторопен, но и хитер! Всех родичей обскакал! — Он вытер выступившие на глазах слезы и заметил: — Ну, теперь я понимаю, почему на наследство претендуешь именно ты, а не твой почтенный родитель! Ваши права стоили бы не больше обглоданного крабьего панциря, молодой Ригон, но с таким документом, — щедрейший хлопнул ладонью по контракту, — ты и в самом деле можешь кое-что получить!
