— Ну, теперь ты понимаешь? — спросил Эрика Дункан.
В голосе Дункана был явный вызов, которого Эрик не мог не услышать.
— У тебя нет ни семейных, ни клановых, ни иных прав на Эмбер и никаких других намерений, кроме заботы о ее благополучии, — продолжал Дункан. — Когда ко мне вернется память, я заявлю о своем праве добиваться руки Эмбер.
— А что, если память не вернется? — спросил Эрик.
— Должна вернуться.
— Неужели? А почему?
— Пока я не узнаю, какие обязательства из моего прошлого лежат на мне, я не могу давать новых обетов. А чувствую, что должен это сделать.
— Почему?
— Из-за Эмбер, — просто ответил Дункан. — Она должна принадлежать мне. Но я не вправе предложить ей стать моей женой, пока не буду знать, кто я такой.
— Что скажешь ты, Эмбер? — спросил Эрик, повернувшись к ней.
— Я всегда принадлежала Дункану. И всегда буду принадлежать.
Эрик на мгновение прикрыл глаза. Когда он снова открыл их, они смотрели ясно и холодно.
— А предупреждение Кассандры? — мягко спросил он.
— В нем три условия. Выполнено только одно. Только одно и останется выполненным.
— Ты говоришь так уверенно.
— Потому что я знаю.
Эмбер улыбнулась грустной и светлой улыбкой, полной щемящей прелести. Она знала, что Дункан не женится на ней, пока не вспомнит своего прошлого.
А если все же вспомнит, то Эмбер боялась, что он вообще ее не захочет.
Враг и сердечный друг.
— Не знаю, можно ли так аккуратно делить пророчества на части и таким образом лишать их силы, — проворчал Эрик. — И вообще имеет ли это какое-нибудь значение?
— Ты говоришь какими-то кругами, — сказала Эмбер.
— Вы оба так говорите, — вмешался Дункан. Но никто из них не обратил на него внимания.
— Смерть непременно потоком прольется, — продолжал Эрик. — Жизнь лишь возможно даст богатые всходы. Помни это, Эмбер, когда придется сделать трудный выбор.
Дав этот загадочный совет, Эрик повернулся лицом к только что подъехавшим рыцарям.
Дункан молча наблюдал, пока рыцари сэра Эрика обменивались приветствиями. Трех из них он окинул беглым взглядом, не выказав большого любопытства.
Четвертый был не таким, как остальные. Дункан напряженно всматривался в него, будучи почти уверен, что встречал этого рыцаря раньше. Он был почти в этом уверен — почти, но не совсем.
Надо было бы расспросить рыцаря, но острое чувство опасности заставило Дункана молчать. Уже во второй раз после возвращения из Святой Земли Дункан ощущал такое шедшее изнутри предупреждение.
Он не мог вспомнить, когда это было в первый раз. Просто знал, что было.
