— А почему бы нет? Она уже давно переступила брачный возраст, однако все еще не обручена и не принадлежит никакому лорду. — Помолчав, Дункан добавил: — Или я ошибаюсь?
— Обручена? Нет.
— Она возлюбленная какого-то лорда?
— Я же сказал тебе, Эмбер неприкосновенна!
— Она твоя? — не отставал Дункан.
— Моя? Ты что, не слышал, что я сказал? Она…
— Неприкосновенная, — перебил Дункан. — Да. Это ты так говоришь.
Дункан нахмурился, пытаясь понять, почему Эрик так упорно твердит, что Эмбер — девственница, тогда как сам он ничуть не сомневался в противоположном.
— Ты бережешь Эмбер для себя? — после минутного молчания спросил Дункан.
— Нет.
— В это трудно поверить.
— Почему?
— Эмбер такая… необычная. Ни один увидевший ее мужчина не может не пожелать ее.
— Я могу, — резко сказал Эрик. — Я к Эмбер испытываю не больше плотского желания, чем испытывал бы к родной сестре.
От удивления Дункан не мог вымолвить ни слова и молча смотрел на Эрика.
— Мы вместе выросли, — пояснил, тот.
— Тогда почему ты против того, чтобы я прикасался к ней? Ты ее уже просватал? Или она чувствует тягу к монашеской жизни?
Эрик покачал головой.
— Постой, дай сообразить, правильно ли я понял, — осторожно проговорил Дункан. — Сам ты не собираешься добиваться Эмбер.
— Нет.
— И у тебя нет никаких планов относительно ее замужества.
— Никаких.
— И все же ты запрещаешь мне прикасаться к ней.
— Да.
— Это из-за того, что я не помню, кем — или чем — я был до того, как проснулся в хижине Эмбер? — спросил Дункан.
— Это из-за того, что Эмбер такая, какая есть. Запретная.
С этими словами Эрик пришпорил лошадь и поскакал вперед, догонять своих рыцарей. Он больше не заговаривал с Дунканом, пока они наконец не достигли цели и не поехали через окружавшие Морской Дом деревушки и покрытые стерней поля.
Когда всадники оказались внутри первого кольца частоколов, которыми был обнесен Морской Дом, Эрик повернул лошадь и махнул Эмбер и Дункану, чтобы те поднялись к нему на бугор, возвышавшийся над расположенными ниже земляными укреплениями. С этого места было ясно видно, что оборонительные сооружения Морского Дома перестраивались так, чтобы превратить его в настоящий укрепленный замок. Множество народу трудилось здесь в этот непогожий день — волокли на полозьях камни, тащили бревна, утрамбовывали землю между каменными стенами.
Еще один частокол из бревен и земли возводился почти у самого основания каменистого холма, господствовавшего над болотом и пространством морского залива. Стоявший на вершине холма замок почти полностью скрывали только что построенные каменные крепостные стены. Над воротная надстройка и башни, парапеты и внутренний двор, ров и подъемный мост — все это можно было видеть либо в общих чертах, либо уже в готовом виде.
