Кем бы когда-то ни был этот незнакомец, которого она нарекла Дунканом, сейчас это был другой человек, отсеченный от прошлого Знания ударом молнии.
Нахмурившись, Эмбер старалась найти слова, чтобы описать свои отношения с Кассандрой и Эриком, и с теми-немногими другими Наделенными, которых ей приходилось встречать. Она не хотела, чтобы Дункан смотрел на нее с суеверным предубеждением или страхом, как это порой случалось у простолюдинов.
— Многие Наделенные связаны кровными узами, но не все, — медленно заговорила Эмбер. — Это такое учение, как школа, но не все те, кто пробует учиться, одинаково способны его воспринимать.
— Как гончие, лошади или рыцари? Эмбер непонимающе смотрела на него.
— У некоторых всегда все получается лучше, чем у других, — просто сказал он. — А немногие, очень немногие, умеют что-то делать намного лучше, чем все другие.
— Да, — сказала Эмбер, обрадованная тем, что Дункан понял. — Те, кто не может научиться, называют тех, кто может, проклятыми или благословенными. Обычно проклятыми.
Дункан криво усмехнулся.
— Но мы ни то ни другое, — продолжала она. — Просто мы такие, какими нас создал Бог. Другие.
— Верно. Мне приходилось встречать таких людей. Не таких, как все.
Сам того не сознавая, Дункан согнул свою правую руку как бы для того, чтобы схватиться за меч. Это движение было таким же непроизвольным, как и дыхание. Он его даже не заметил.
Зато Эмбер заметила.
Она припомнила то, что слышала о Шотландском Молоте — воине, который лишь однажды потерпел поражение в битве, причем от руки ненавистного захватчика-норманна, Доминика ле Сабра. В обмен на свою жизнь Дункан присягнул на верность врагу.
Поговаривали, что Доминик победил Дункана с помощью своей жены-колдуньи, которая была из глендруидов.
Эмбер вспомнила лицо, на мгновение увиденное сквозь застилавшую сознание Дункана пелену забвения — огненно-рыжие волосы и глаза необычайно яркого зеленого цвета.
Зеленый цвет глендруидов.
Боже милостивый, а вдруг это сам Доминик ле Сабр, заклятый враг Эрика?
Всматриваясь в глаза Дункана, Эмбер пробовала представить себе, что они серые, но у нее ничего не выходило. Зеленые — может быть. Или синие. Или карие. Но не серые, нет.
Эмбер глубоко вздохнула. Дай-то Бог, чтобы это не оказалось заблуждением.
— И где же ты встречал этих необычных людей? — спросила она. — Это были мужчины или женщины?
Дункан открыл рот, но сказать ничего не смог. Он болезненно сморщился при этом новом доказательстве того, что ничего не помнит.
