— Я… я ничего не знаю, сэр. Но я рада, если вы тут ни при чем. Ее высочество такая милая, да и потом, такой джентльмен, как вы… — Она опустила глаза.
— Такой джентльмен, как я, чтобы добиться расположения девушки, необязательно должен ее похищать, не так ли? Я думаю, что смогу найти ее. Если ты выведешь меня к одному из входов в потайную систему дворцовых лабиринтов, я постараюсь найти принцессу.
— Потайные ходы, сэр?
— Да. Они пронизывают весь дворец. И войти в них можно почти из каждой комнаты в этом здании. Где мы сейчас находимся?
— Это складское помещение, оно не используется. А расположено оно прямо под коридором, который ведет в анфиладу комнат графа Настекса.
— Он у себя?
— Нет. Он с одним из отрядов отправился на поиски ее высочества.
— Ну, тогда это подойдет.
Лафайет надел свой башмак и пошел за Дафной, которая сначала проверила, нет ли кого в коридоре. Она подвела его к двери, открыла ее ключом из связки, висевшей на поясе. О'Лири взял девушку за руку.
— Да, а ты, случайно, не знаешь, где обитает этот Лод?
— В пустыне, к западу.
— Хм. Ну это все знают. Спасибо тебе за все, Дафна.
Он наклонился и поцеловал ее гладкую щечку.
— Куда вы идете? — спросила Дафна, глядя на него широко раскрытыми глазами.
— Искать Лода.
— Сэр, а это не опасно?
— Со мной будет все нормально. Пожелай мне удачи.
— Желаю удачи, сэр.
Лафайет проскользнул в комнату, подошел к потайной двери, которую ему указал Йокабамп, и через нее попал в спертую, затхлую темноту.
Два часа спустя О'Лири шел по дорожке, извивающейся вдоль городской стены, и находился на расстоянии в три четверти мили от дворца. Немного погодя он решил передохнуть, укрывшись с подветренной стороны какой-то полуразвалившейся лачуги. Лафайет тяжело дышал. Он устал от подъемов и бросков от куста к кусту, от перебежек через широкие дворцовые лужайки. Ему удалось пройти через ворота, сумев отвлечь внимание караульного брошенной в сторону шишкой. После быстрой ходьбы по улицам О'Лири оказался в этом вонючем районе городских трущоб.
Он промок до нитки и весь дрожал от холода. Его руки были порезаны и поцарапаны. Вчерашние синяки по-прежнему давали о себе знать. Те крохи еды, которые успел ему дать Никодеус, ни в коей мере не могли восстановить его силы после всех испытаний и вынужденного поста в течение целого дня.
Дождь шел все сильнее и сильнее. О'Лири трясло уже так, что зуб на зуб не попадал. Казалось, что все кости обледенели. При таком раскладе к утру наверняка можно подхватить воспаление легких, особенно если учесть, что и ночь он провел, стоя на холодном ветру. Постучаться в дверь и попросить укрытия от непогоды он не мог: ему казалось, что каждый житель этого города знал его в лицо. Самое умное, что Лафайет мог сейчас сделать — оставить всю эту глупость и вернуться в Колби Конерз, в свою комнату, и просто поспать. А завтра он мог бы позвонить мистеру Байтворсу и объяснить свое отсутствие неожиданной простудой.
