— Никто не знает, что мы здесь, — глухо сказал Вася.
— Пускай не знают. Придет же он за противогазами? Не бросит их совсем. Как только услышим, что он идет, мы сразу в угол спрячемся. А когда пройдет к ящику, мы сразу дверь цоп… закроем.
— Зачем?
— Майору позвоним, — продолжал Степа. — И пускай он его, голубчика, тут накроет.
— А может, и не надо накрывать?
— Ну, тогда просто уйдем, — согласился Степа.
— А когда он придет? Может, через неделю.
— Ну так что?
— Ого! Неделю здесь сидеть? С голоду сдохнем.
— Человек может двадцать дней не есть и не пить.
— Кто тебе сказал?
— Я читал. Так, разговаривая, они сидели на куче мусора.
— А вдруг нас Миша выручит?
— Откуда он узнает?
— Мы же сегодня сюда собирались. Узнает, что мы домой не вернулись, и придет.
— Когда узнает-то? Я замерз, Степа.
— Побегай. Или давай покопаем еще…
— У меня пальцы болят… Пощупай, как распухли.
— Ничего. До свадьбы заживут.
Надежда выбраться на свободу вспыхнула снова. Ребята залезли на кучу и с остервенением принялись за работу. Подвал наполнился шорохом, ударами падающих обломков кирпича, и за этим шумом мальчики не услышали приближающихся шагов.
— Руки вверх! Ребята оглянулись. Луч фонаря ослепил, но дуло пистолета, направленное на них, они разглядели.
— Ну, живо! Руки вверх! Руки сами потянулись вверх.
— Три шага вперед!
Ребята сошли с кучи.
— Ложитесь лицом вниз.
Ребята, как подкошенные, шлепнулись на пол и замерли. Луч скользнул в сторону, обшарил все углы подвала и вновь остановился на мальчиках, уткнувшихся носами в пол. Затем Стела, а за ним и Вася почувствовали, как рука обшарила их карманы, сняла и надела фуражки.
— Оружие есть?
— Нету… ничего нету.
Ребята, стараясь не опускать рук, поднялись. Луч светил прямо в лицо, и они ничего не видели.
— Что вы тут делаете?
— Дяденька, мы тут только играли… Мы играли в фашистов и коммунистов…
— начал придумывать Степа. — Ну вот, мы играли, и нас ребята заперли здесь. Мы хотели выбраться. Нет, правда. Посмотрите сами, сколько мусору выкопали… Вон там…
Степа хотел показать рукой на кучу мусора, но вспомнил про пистолет и сейчас же поднял руку.
— Руки можно опустить.
Фонарик приблизился к самому носу сначала Степы, затем Васи.
— Как тебя зовут?
— Меня или его? — переспросил Степа, выгадывая время, чтобы успеть придумать себе имя.
— Тебя.
— Меня зовут Шурка, а его Петька.
— Врешь.
— Нет, я не вру. Спросите хоть его… Вася молчал. От неожиданности и страха он до сих пор не мог прийти в себя.
