Уже почти забывшись, я вдруг почувствовал в комнате чужое присутствие. И странно, что оно было не только знакомо мне, но я не испытывал никакого страха. Лишь необъяснимое чувство томного ожидания.
Затем она подошла ко мне, девушка с портрета.
Я видел голубоватый туман, клубившийся вокруг нее, всего мгновение, потому что он быстро исчез, и в моих руках оказалось теплое и трепещущее тело. Я помню только возбуждение и отвращение, смешавшиеся, всеохватывающие, и еще ощущение ужасной, всепобеждающей прожорливости. Я висел, заключенный в облако противоречивости; душу и тело разъедало неестественное желание. И сначала про себя, а потом вслух, будто эхо, я вновь и вновь повторял имя.
Кларисса.
Как я смогу оценить те болезненно-эротические мгновения, проведенные с ней? Чувство времени исчезло. Вязкое головокружение охватило меня. Я пытался бороться с ним, но без всякого успеха. Я был пожран, так же, как брат мой, Сол, пожран был этим непотребством, явившимся из могилы ночи.
Наконец, каким-то непостижимым образом, мы были уже не в постели, мы находились внизу, кружась по гостиной, танцуя неистово, прижавшись друг к другу. Музыки не было, был только непрекращающийся, ритмический звук, который я слышал в предыдущие ночи. Однако теперь он казался мне музыкой. Я кружил по гостиной, держа в своих руках призрак давно умершей женщины, завороженный ее ошеломляющей красотой, и в то же время ее неудержимый голод внушал мне отвращение.
Раз я на секунду прикрыл глаза и ощутил ужасающий холод, растекающийся внутри меня. Но когда я снова открыл глаза, я опять был счастлив. Счастлив? Едва ли. Скорее, загипнотизированный, вялый мозг мой был неспособен освободить меня от этого наваждения.
Танец длился и длился. Комната заполнилась парами. Я уверен в этом, и тем не менее не запомнил ни их одежд, ни фигур. Помню только их лица, белые и сияющие, их глаза, пустые и безжизненные, и рты, разверстые, похожие на темные, бескровные раны.
По кругу, по кругу. Потом мужчина с большим подносом возник под сводчатой аркой, ведущей в коридор. И внезапная тьма. Пустота и молчание.
Я пробудился, ощущая полное изнеможение.
Одетый лишь в нижнее белье, я измок от испарины. Одежда валялась на полу, очевидно, отброшенная в неистовстве. Постельное белье тоже на полу, брошенное ворохом. Вероятно, прошлой ночью я сошел с ума.
Свет из окна почему-то раздражал меня, и я резко закрыл глаза, не желая верить, что опять наступило утро. Я повернулся на живот и сунул голову под подушку. Я все еще помнил опьяняющий запах ее волос. Воспоминание заставило тело мое содрогнуться от гнусного — и все равно страстного желания.
