— Мне действительно очень жаль, мистер Дуглас, — тут же сказал Эмиль, — но вы заказали столик на час, не так ли? Когда вы не приехали к половине второго, я был вынужден… — Он многозначительно махнул рукой, заканчивая свое объяснение.
Он обращается со мной так, потому что я потерпел крах. Раньше он на это не отваживался. Он воображает себе, что я готов…
Несмотря на это, Мюррей вынудил себя улыбнуться.
— Я затратил полчаса на поиски места для стоянки, — сказал он. — Мне очень жаль, Эмиль, что из-за этого у вас возникли трудности. Найдется ли для меня где-нибудь другое местечко?
— Ах… у нас есть только один свободный столик, мистер Дуглас, — Эмиль указал назад. — Франсуа, пожалуйста, отведите мистера Дугласа за столик. Франсуа займется вами. Да, мистер Кромби, я сейчас подойду к вам.
Вопросительные взгляды («Я, конечно, учитывал все это и знаю, кто он, но…») следовали за ним по всему ресторану. Он не знал ни одного из посетителей, которые смотрели на него. Само собой разумеется, здесь присутствовали несколько человек, которых он знал, но он был рад, что все его прежние друзья заняты другими делами и не обращают на него никакого внимания. Столик, к которому его подвели, к счастью, был полускрыт за плющом, оплетающим разделительную стену. За соседним столиком, стоящим в нише, сидело двое мужчин, голоса которых Мюррей тотчас же узнал: Пат Барнетт, журналист и театральный критик из «Газетт», и Ральф Хестон-Вуд из театральной газеты «Актинг».
Оба не заметили прошедшего Мюррея. Они как раз дискутировали о репетиции, на которой только что побывали. Мюррей с интересом прислушался к их разговору и попытался мысленно перенестись в прошлое.
О Боже, сколько всего он пропустил! Почему он был так неразумен и появился здесь один, вместо того чтобы взять с собой своего агента. Роджер охотно пошел бы с ним сюда…
Нет, вероятно, и совершенно бесцельно обманывать самого себя. Он, конечно, уже достаточно натерпелся от меня. Я бесконечно накачивал его, обременял и играл у него на нервах.
С тех пор как он покинул санаторий, с тех пор как он стал ждать и надеяться, когда уже не было надежды, Мюррей Дуглас, всем известный Мюррей Дуглас значительно лучше познакомился с самим собой.
И Мюррей Дуглас мне не особенно симпатичен.
Он изучал меню с воодушевлением только что освободившегося заключенного (ужасные быстро приготовленные закуски были такими же, как и в тюрьме) и решил заказать голубую форель.
