Я заряжался ее юностью и иногда по-настоящему чувствовал и вел себя как мальчишка. Я понимал — Лера вернула мне молодость. И это делало меня вдвойне благодарным ей.
Время от времени Лера, посмеиваясь, рассказывала мне о знакомых девушках, которым повезло значительно больше. В ответ я лишь пожимал плечами и, как теперь мне кажется, пошло улыбался.
— Представляешь, папочка (так Лера называла меня наедине), Нина — наша сотрудница уезжает в Италию.
— В туристскую поездку? — спросил я, не чувствуя подвоха.
— Нет, вышла замуж за итальянца. Такая же лимитчица, как и я. И довольно страшненькая. И ей, между прочим, уже под тридцать. (Это звучало как прямой укор). Теперь у нее будет квартира из пяти комнат. С мраморными полами.
— Ей повезло, — сказал я. — Особенно с полами.
— Лично я согласилась бы даже на одну, но свою комнату даже с линолеумом.
— И зря. Меньше чем на квартиру с паркетом не соглашайся. — Я бодро улыбаюсь и пытаюсь увести разговор от опасной темы. — А как ей удалось заарканить этого поклонника спагетти?
— Однажды ей позвонила знакомая и сказала, что ужинает в ресторане с тремя итальянцами, обслуживавшими выставку легкой промышленности, н пригласила ее поддержать компанию. Она тут же, не будь дурой, взяла такси и приехала. Один из итальянцев, очень тихий, застенчивый парень, после ужина проводил ее и, робея, спросил, согласилась бы она стать его женой. Она решила, что он шутит. Но он не шутил. Через неделю они уезжают.
— Не завидуй, — сказал я. — Ты забыла о ностальгии. Твоя знакомая обрекла себя на добровольное изгнание.
— Не знаю, на что она себя обрекла, а вот ты, папочка, обрек меня на какое-то жалкое полулегальное существование. Она его законная жена, а кто я?
— Моя любовь….
— О, да, любовь! — с иронией воскликнула она. В этот момент я открыл было рот, чтобы что-то сказать, но она поспешно продолжала: — Только, бога ради, ничего не обещай. Умоляю •тебя. Правда, у тебя это здорово получается, но я все знаю наперед. Лучше сделай.
— О’кей, — сказал я. — Покупаю тебе….
— Шубу из натурального меха, — быстро сказала она.
— Из натурального меха, — покорно повторил я. И, подавляя вздох, подумал: — «Однако….!» Лера умела воспользоваться моментом. Чаще всего она его создавала сама.
Раньше она была другой — веселой и игривой, как котенок.
Дерзкой н насмешливой она стала спустя два месяца после приезда в Москву.
Я был слепым от счастья — ничего не замечал. Однажды, когда я пришел к ней после работы — она была особенно нежной, ластилась, то и дело обнимала, искательно смотрела мне в глаза.
