— Похоже, у меня все нутро сгорело.
Бородач одобрительно засмеялся.
— Женушка всегда наливает мне слишком горячий чай. Прости, что не предупредил. Я — Энгус. А ты кто?
— Тор Камерон.
— А-а-а! Муж госпожи Джуэл!
Тор не без усилия пожал протянутую ему руку.
— Значит, ты слыхал обо мне?
— Ага. Наша Анни сказала, что госпожа Джуэл встретила тебя в Глазго.
— Анни Брустер?
— Ага. Она кузина моей женушки. Крестная нашим внукам.
Присвистнув, Энгус снова вернулся к своим камням. Похоже, он больше не собирался рассуждать на тему замужества Джуэл.
— Тебе помочь? — приободрившись, предложил Тор.
— Если хочешь.
Тору действительно хотелось поработать. Он уже и не помнил, когда в последний раз занимался физическим трудом. А тяжелую работу он любил. Конечно, за месяцы, проведенные в Коукаддене, он сильно ослаб и сейчас с ужасом обнаружил, что обливается потом, тогда как Энгус, бывший чуть ли не вдвое его старше, бодро громоздит друг на друга огромные каменные глыбы. И все же Тору приятно было снова взяться за работу. Мужчины продолжали чинить стену вдвоем в дружелюбном молчании.
Пролетело несколько часов. Солнце поднялось выше, воздух потеплел. Энгус засучил рукава, Тор и вовсе снял рубаху. Они допили остатки чая. Когда со стеной было покончено, Энгус рухнул на траву, Тор со стоном растянулся рядом. Улыбнувшись, он ткнул пальцем в одеяние бородача.
— А я думал, что носить кильты запрещено.
Энгус улыбнулся в ответ.
— Верно. Но теперь солдаты не так уж и часто здесь показываются.
— Значит, Глен-Чалиш тоже пострадала в сорок пятом?
— Да.
— И Драмкорри?
Энгус помрачнел.
— Всем нам досталось.
Вспомнив о вырезанном языке Тайки, Тор прекратил расспросы. Война сорок пятого до сих пор не годилась в качестве темы для досужих бесед.
Снизу, из-за деревьев, раздался пронзительный свист. Энгус приподнялся и просиял.
— Это Джеми.
— Джеми? — Тор все еще боялся незнакомцев.
— Да. Старший сын моей дочурки. Несет обед. Перекусишь со мной?
Тор потянулся, расслабляя усталые мышцы.
— С удовольствием.
Послышалось пение; Тор сразу же узнал этот волнующий мотив. Это была одна из патриотических баллад шотландских горцев, исполнять которые запретил английский король. Но, к величайшему удивлению Тора, эту балладу пели даже два голоса: один — ломающийся голос подростка, второй — сопрано, да такое чистое и ясное, что Тор невольно был тронут до глубины души.
— Ни минуты покоя с ними, — с улыбкой пожаловался Энгус.
За деревьями Тор разглядел уродливую кобылу, принадлежавшую Джуэл; лошадь торопливой рысцой поднималась вверх по холму. На крупе ее восседал босой кудрявый парень, очень похожий на своего дедушку. А перед ним непристойно подобрав юбки до самых колен, восседала в мужском седле Джуэл Маккензи Камерон. Всадники с удовольствием распевали на два голоса, но в ту секунду, когда Джуэл заметила Тора, голос ее умолк. Воодушевление покинуло ее лицо, подбородок зловеще напрягся.
