— Ну как, доктор? — спросил Саша.
— В высшей степени странно, — ответил Семен Семенович. — Девочка как будто здорова! Никаких показаний! В легких чисто! Просто чудеса какие-то!
— Вот и наш фельдшер говорил то же, — сказал председатель сельсовета.
— Кстати, где он? — спросил Саша.
Председатель усмехнулся.
— Ушел! Обиделся, что вы захватили с собой доктора. “Мне не верят, пусть сами разбираются”, — так он сказал и ушел. Он у нас, однако, сильно самолюбивый.
— Семен Семенович, — спросила Полина Никитична, — Анечку можно одевать?
— Не можно, а нужно. Давно пора. Да что вы, право, словно боитесь выпустить ее из рук! Никуда она не денется!
— Теперь-то никуда, а вот терять ребенка на дороге!.. — Председатель сельсовета укоризненно покачал головой.
— Одевайте, одевайте! — поспешно сказал Семен Семенович. — Девочка здорова, и нечего ее кутать в платок.
— Мы ее горячим молоком напоили, — сказала одна из женщин, оказавшаяся женой председателя, — вот и здорова.
— Побудьте сами голой на морозе, поможет вам тогда горячее молоко! — проворчал доктор.
Саше очень хотелось расспросить Анечку, но он подумал, что здесь, в присутствии людей ни во что не посвященных, не знающих даже, что эта самая девочка три часа назад таинственно исчезла. Этого делать, быть может, не следует.
Саша взялся за братьев Седых.
Кузнецы охотно рассказали обо всем. Они увидели Анечку метрах в трехстах от деревни, на дороге к кузнице. Девочка появилась перед ними внезапно, словно из-под земли. Почему они не заметили ее раньше, им самим непонятно. Увидели, и все! Откуда она взялась на совершенно ровном месте, где нет ни кювета, ни деревьев, ни одного, кустика, ничего, они товарищу младшему лейтенанту сказать также не могут. Просто увидели вдруг что-то маленькое и черное.
— Черное? — удивленно переспросил Саша.
— На ней было что-то черное.
— Почему “что-то”? Платок, платье, шубка?
— Нет, что-то! Вроде пленки, облепившей все тело. Только глаза и нос не были ею закрыты. Пленка совсем черная. Сначала мы решили, что перед нами неведомо откуда взявшийся негритенок, и притом совершенно голый. Только подойдя ближе, мы поняли, что это девочка, и отнюдь не негритянка. Глазки голубые, а носик розовый. Не красный, как бывает на морозе, и не белый, как должно быть, если бы она замерзла. Розовый, самый обычный, вот как сейчас. Но обо всем этом мы подумали только потом. Сначала очень перепугались: ребенок на морозе, почти голый! Пленка казалась совсем тонкой, да она и оказалась тонкой, хотя и не прозрачной. Что подобная пленка может согревать человека, нам и в голову не пришло.
