Действительно, скоро капитан Левин вышел из Ливерпуля, а я еще оставался на якоре до следующего утра.
Уходя от мистера Треванниона, я на всякий случай оставил у него копии адресов того католического патера, который содействовал моему освобождению из тюрьмы, и той знатной французской дамы, живущей при Версальском дворе, к которой я писал из Тауера.
И вот я снова в открытом море, и резкий осенний ветер рвет паруса. Погода стояла холодная, неприятная, и в данный момент Ла-Манш представлял собою весьма незавидную арену для плавания. В течение первых двух недель нам посчастливилось отбить два богатых английских судна, захваченных французами, которые под нашим конвоем благополучно вошли в Темзу, но затем мы испытали целый ряд бурь с юга, так как это было как раз время осеннего равноденствия, самое бурное время в этих водах. Эти страшные ветры загнали нас к самым Ярмутским мелям, и нам пришлось весьма нелегко обогнуть их и снова выйти в открытое море, держась как можно больше на восток. Но и после того погода продолжала быть дурной, и нас трепало во все стороны, так что в течение нескольких дней мы лежали в дрейфе и в конце концов очутились на полтора градуса севернее Норфолькского берега, когда погода несколько поутихла и ветер повернул к северу. Ночь была ясная, хотя и безлунная; мы шли на юг, чтобы вернуться к указанной нам части пролива, но ветер все-таки гнал нас в противоположную сторону и сбивал с пути. Наконец почти совершенно стихло, так что мы делали не более четырех узлов в час, несмотря на то, что волнения почти совсем не было. Во втором часу ночи я вышел на палубу и расхаживал взад и вперед со своим старшим офицером, который в это время держал вахту; вдруг мне показалось, что я услышал слабый крик с наветренной стороны.
— Эй, вы там на носу, тихо! — крикнул я людям и прислушался, и мне снова показалось, что я слышу слабый крик. — Мистер Джэмс, — спросил я своего старшего офицера, — вы ничего не слышали?
— Нет, сэр! — ответил он.
— Ну, так прислушайтесь повнимательнее!
Мы оба стали прислушиваться, но сколько ни напрягали слух, ничего не могли расслышать; очевидно, крик более не повторялся.
— Но я уверен, что слышал голос как бы из воды, — сказал я, — быть может, кто-нибудь из наших людей упал за борт. Вызовите всех наверх и сделайте перекличку, а на всякий случай прикажите повернуть судно в наветренном направлении.
Люди были вызваны наверх и при перекличке оказались все на лицо.
