Я услышал, что Домине всхлипывает.
— О, сэр, не принимайте этого так, — растроганным голосом, еле сдерживая слезы, сказала Мэри. — Я тоже страдаю. Я поступила дурно, хотя вы не упрекаете меня. Я очень безумная девушка. Пожалуйста, не печальтесь, сэр. С любовью всегда плохо. Я скажу вам секрет. Я люблю Джейкоба, а он не обращает на меня внимания, поэтому видите, сэр, не одни вы несчастны. — И Мэри тоже заплакала.
— Бедняжка, — сказал Домине. — Действительно, Джейкоб достоин любви. И ты, в ранние годы жизни, узнала неразделенную любовь. Поистине, земля — долина слез. Береги свое сердечко, дитя. Джейкоб не для тебя.
— Почему, сэр? — спросила Мэри.
— Потому, дитя… Нет, я не могу сказать тебе; только не забывай моего предупреждения. Я с нежностью даю его тебе. Будь счастлива, Мэри, будь счастлива. Я больше не приду сюда.
— Сэр, простите меня. Это будет для меня уроком.
— Да, девушка, это будет предупреждением для нас обоих. Благослови тебя Бог.
Я услышал, что Мэри поцеловала его, и вскоре шаги Домине застучали по лестнице. Не желая встречаться с ним, я завернул за угол и прошел к реке, обдумывая то, что случилось.
Весна быстро наступала; стояла восхитительная погода. То и дело показывались целые флотилии прогулочных лодок. Члены клубов и другие любители в своих прихотливых костюмах оживляли картину, а гонки на призы превращали реку в площадь, полную движения. Я страстно желал, чтобы время моего учения окончилось и мне можно было принять участие в гонках.
Одним из моих лучших нанимателей был молодой человек, актер, который, как и член парламента, повторял свои «роли» в лодке. Это был живой, шумный малый, полный юмора, совершенно не заботившийся о том, что подумают посторонние. Для всех пассажиров других лодок у него находились шутка или смешное словцо, и он поднимался и кричал, за это его часто считали сумасшедшим. Мы были с ним в очень хороших отношениях, и я больше всего любил, когда он нанимал меня: это служило началом веселья. При первой встрече с ним я счел его безумцем, потому что театральная фразеология была совершенно неизвестна мне.
— Лодку, сэр? — спросил я, когда он подошел к плоту.
— «Мои дела влекут меня домой! Иди, я за тобой! » — крикнул он, прыгая в ялик.
Я отчалил.
— Вниз, сэр?
— Вниз, — ответил он, указывая пальцем по направлению течения, и, точно толкая во что-то, прибавил:
Вниз, вниз, и в самый ад. О, я пошлю тебя туда…
— Благодарю вас, сэр, но я лучше хотел бы остаться на земле.
