— Вы были очень добры ко мне, сэр, очень добры… И я никогда не забуду этого. Но… мистер Драммонд, миссис Драммонд и Сара тоже были добры ко мне… очень добры… однако… вы знаете остальное. Я останусь тем, что я есть теперь. И если вы меня любите, если вы хотите оказать мне настоящую милость, если вы хотите, чтобы я поистине любил вас, как люблю теперь, позвольте мне остаться свободным и независимым. Я буду считать это самой большой милостью с вашей стороны, единственной милостью, которую я могу принять от вас.
Не сразу ответил капитан Тернбулл. Наконец он сказал:
— Я вижу — просить бесполезно, и не буду больше досаждать тебе; однако, Джейкоб, не позволяй несправедливости, зажженной твоими собратьями-людьми, так сильно сжигать твой ум, не позволяй ему подсказывать тебе, что мир нехорош. В жизни ты увидишь много прекрасного, поймешь, что люди, оскорбившие тебя благодаря усилиям злоязычных, желали загладить свое заблуждение. Больше они не могут ничего сделать, и мне хотелось бы, чтобы твое мстительное чувство угасло. Помни, мы должны прощать, как сами надеемся быть прощены.
— Я прощаю… по крайней мере, иногда, — ответил я, — ради Сары… Но не всегда.
— Но ты должен простить по другим причинам, Джейкоб.
— Знаю, что должен… но если я не могу?.. Не могу!
— Ах, мой мальчик, я никогда не слыхал, чтобы ты говорил так… я чуть было не сказал — так злобно! Разве ты не видишь, что ты заблуждаешься? Не хочешь отказаться от чувства, которое, как твой собственный рассудок и религия подсказывают тебе, неправильно; ты держишься за него, а сам не хочешь простить другим людям. Ну, Джейкоб, я скажу твое же собственное изречение: «Другой раз посчастливится больше». Благослови тебя Господь, мой мальчик, береги себя и не попадай снова под лед.
— Для вас готов хоть завтра, — ответил я, сжимая протянутую руку, — но если бы я увидел, что Ходжсон стоит подле полыньи, я…
— Ты не толкнул бы его в воду?
— Право, толкнул бы, — с горечью сказал я.
— Нет, Джейкоб, говорю тебе: тебе так кажется в эту минуту, но если бы ты увидел его в опасности, ты помог бы ему, как помог мне. Я лучше знаю тебя, мой мальчик, чем ты знаешь себя.
Когда я встретился с Мэри, она после первых приветствий спросила:
— Как вы думаете, кто здесь был?
— Не угадаю, — ответил я. — Не старый Том с сыном?
— Нет, я не думаю, что это был старый Том, хотя приезжал пресмешной старик, вот с таким носом. О небеса! Я чуть не умерла от смеха, когда он вошел. Знаете, Джейкоб, кто это?
