Удивленные не только моим поведением, но и тем, что я был один, они вышли на берег, отправились к конторщику и сказали обо мне. Он вернулся вместе с ними, чтобы порасспросить меня, но я не переставал плакать, и мои ответы были непонятны. Конторщик и судовщики спустились в каюту, быстро вернулись на палубу и ушли с баржи. Приблизительно через полчаса меня отвели в дом владельца. Так я в первый раз ступил на твердую землю. В гостиной сидел владелец баржи и завтракал вместе с женой и девятилетней дочерью. Я уже немного овладел собой и, отвечая на вопросы, рассказал всю свою историю, хотя крупные слезы так и текли по моему грязному лицу.
— Как все это странно и как ужасно, — сказала жена владельца, обращаясь к мужу. — Я до сих пор ничего не понимаю.
— Я тоже; однако, но всему, что видел конторщик Джонсон, мальчик говорит правду.
Между тем я осматривал комнату, которая мне представлялась голкондой богатства и роскоши. Чутье подсказывало мне, что в этой столовой были ценные вещи; серебряный чайник, изящный котелок для кипячения воды, ложки, картины в рамах, мебель — все поражало меня, и я на короткое время забыл об отце и матери. Однако мои мысли прервал владелец, который спросил, издалека ли я привел баржу один. Я ответил.
— А у тебя есть друзья, мой бедный мальчик? — задала вопрос его жена.
— Нет.
— Как? У тебя нет на берегу родственников?
— Я никогда и не бывал-то на берегу.
— Значит, ты круглый сирота?
— Что это значит?
— Что у тебя нет ни отца, ни матери, — сказала маленькая девочка.
— Ну, — ответил я обычной фразой моего отца, не найдя ничего более подходящего, — не стоит плакать, случившегося не поправишь.
— Но что ты думаешь делать? — спросил владелец который, услышав мой ответ, пристально посмотрел на меня.
— Не знаю. Я принимаю это спокойно, — возразил я всхлипывая.
— Что за чудной ребенок, — сказала молодая женщина. — Понимает ли он всю глубину своего несчастья?
— Следующий раз посчастливится больше, — ответил я, вытирая глаза обратной стороной руки.
— Что за странные ответы для ребенка, который выказал так много чувства, — заметил владелец, обращаясь к жене. — Как тебя зовут? — спросил он меня.
— Джейкоб Фейтфул.
— Ты умеешь читать и писать?
— Нет, — ответил я опять-таки словами отца. — Нет, не умею. Хотел бы уметь.
— Хорошо, бедный мальчик. Посмотрим, что можно для тебя сделать, — заметил владелец.
— Я знаю, что нужно сделать, — подхватил я, — вы должны послать пару рабочих достать якорь и канат раньше, чем они отвяжутся от буйка.
