— О сэр, неужели вы не позволите мне оправдаться? — ответил я. — Неужели меня высекут, не выслушав меня?
— Это было бы несправедливо, — возразил Домине. — Но как ты можешь защитить себя?
— Позволите ли вы мне взглянуть на карикатуры? — спросил я.
Домине молча передал мне рисунки, и я с первого же взгляда узнал в них карикатуры Барнеби. Ободренный, я смело сказал:
— Это рисунки Барнеби Брейсгирдла, сэр, а не мои. Никогда в жизни не нарисовал я ни одной карикатуры.
— Так точно ты уверял, что и рисовать не можешь, Джейкоб Фейтфул, а потом доказал противное. Но, уверяю тебя, я от всей души желал бы, чтобы ты оказался невиновным.
— Не угодно ли вам спросить мистера Кнепса, кто и когда дал ему рисунки. Их очень много, — сказал я.
— Мистер Кнепс, ответь на вопрос Джейкоба Фейтфула, — предложил Домине.
— В течение последнего месяца мне их в различное время приносили различные мальчики, — был ответ.
По моей просьбе Кнепс указал мальчиков, приносивших карикатуры.
— А Барнеби Брейсгирдл не давал вам ни одного листка, мистер Кнепс? — спросил я, заметив, что он не назвал Барнеби.
— Нет, — ответил Кнепс.
— Относясь с уважением к моему Непоту, я написал свое имя в тот день, когда вы мне дали эту книгу, но слово «fecit» и карикатура на вас начертаны не мной.
— Ты ничего не доказал, Джейкоб, — возразил Домине.
— Нет, кое-что доказал, сэр. Не в субботу ли я просил вас дать мне карандаш для рисования?
— Да, помнится, в прошлую субботу.
— А мистер Кнепс накануне сказал, что я хорошо рисую. Почему же он не показал вам моих карикатур, которые, по его же собственным словам, он собирал в течение целого месяца?
— Ты задаешь хитрые вопросы, — произнес Домине. — Ответь, мистер Кнепс.
— Я хотел добыть больше улик, — ответил Кнепс.
— Ты слышишь, Джейкоб Фейтфул?
— Скажите, пожалуйста, сэр: слыхали ли вы когда-нибудь, чтобы я без любви и уважения говорил о моей бедной матери?
— Никогда, Джейкоб.
— Теперь, сэр, будьте так добры, вызовите Джона Уильямса.
— Джон Уильяме, номер тридцать семь, подойди.
— Уильяме, — сказал я, — говорил ли он, что Барнеби Брейсгирдл нарисовал мою мать с пламенем надо ртом?
— Да, говорил.
В эту минуту мое негодование выразилось потоком слез.
— Сэр, — вскрикнул я, — если вы думаете, что я мог нарисовать карикатуру на вас и миссис Бетли, скажите, мог ли я сделать вот это? Ведь все карикатуры нарисованы одной рукой.
И я передал Домине карикатуру на мою мать (м-р Кнепс неосторожно принес и ее вместе с остальными). Учитель побледнел как полотно. Домине посмотрел на рисунок и, помолчав, обратился к нему:
