* * *
Загребать ордена… Когда-то, еще в летном училище и в запасном полку, я мечтал получить орден Красного Знамени. Сейчас мои желания гораздо скромнее. Сбить бы хоть одного «лаптежника»!.. Тогда можно считать, что не зря находишься на фронте. Почему именно «Ю-87»? Просто мне казалось, что этого «Юнкерса» легче всего сбить.
Я вовсе не думал о смерти, но считал, что к ней нужно быть готовым, а прикрытие ведущего еще не оправдывает его пребывания на фронте. Королев при мне сбил три самолета. Так это Королев! Самому бы… А пока это «самому» не удавалось. После того как 15 декабря 2-й Украинский фронт соединился с Черкасской группировкой войск, были освобождены Черкассы, Чигирин, Знаменка, Александрия и Новая Прага, линия фронта на некоторое время стабилизировалась. Утихли и воздушные бои. Правда, полк вел боевую работу. Летали на разведку, на прикрытие наземных войск, сопровождали корректировщиков «Ил-2». Но фашистские самолеты в воздухе почти не появлялись, и сбивать было некого.
В общем, я был недоволен обстановкой, сложившейся в воздухе. А тут еще Королев однажды невольно затронул больную струну.
— Ты так и не написал матери, что на фронте? — спросил он, прочитав только что полученное письмо.
— Нет. Я же говорил.
— Зря. Там семьям фронтовиков льготы какие-то положены. Мать-то у тебя на иждивении? Аттестат высылаешь?
— На иждивении? Не знаю… Аттестат только с фронта выслал. В ЗАПе нам по семьдесят рублей давали, а стакан махорки там стоил сто десять…
— Все равно, аттестат есть. Напиши, что на фронте сейчас.
— О чем писать? О том, что летаю, утюжу воздух?
— Напиши, что помог ведущему сбить три самолета. Обеспечил, так сказать… Конечно, тебе самому сбивать надо. Но ты же знаешь, что с плохим ведомым никого не собьешь. Тебя скорее собьют.
— Ладно. Я напишу…
«Обеспечил»… Отец командовал дивизией в гражданскую войну, под Царицыном воевал, Кронштадтский мятеж подавлял, а тут «обеспечил»!
— Вот что, Женька, будем теперь так летать: кому удобнее, тот и атакует, а второй прикрывает. В бою меняться местами, в общем. — Решение оказалось неожиданно простым и взаимно приемлемым.
— Ну и правильно! Гулаев вон учит Букчина воевать, пускает его вперед, так тот в одном бою двух сбил. И Гулаеву обижаться не приходится. Уже тридцать штук на его счету.
Письмо все-таки пришлось написать. Ведь что бы я раньше ни писал, идет война, и мать все равно беспокоится. Не писать совсем — еще хуже… Нужно написать…
