— Ас негром как?
— Ничего страшного, — ответил Дамасо, пожав плечами. — Если шаров у него не найдут, им придется его выпустить.
После ужина Ана и Дамасо сели на улице у входной двери и разговаривали с соседями до тех пор, пока не замолчал динамик кино и не наступила тишина. Когда ложились спать, настроение у Дамасо было приподнятое.
— Я придумал самое выгодное дело на свете, — сказал он. Ана поняла, что мысль, которой Дамасо хочет с ней поделиться, он вынашивал весь вечер.
— Пойду по городкам, украду шары в одном, продам в другом. Везде есть бильярдные.
— Доходишься, что тебя пристрелят.
— Выдумала; пристрелят, — сказал он. — Это только в кино бывает.
Он стоял посреди комнаты, переполненный радостными планами. Ана начала раздеваться, внешне безразличная, на самом же деле слушая с сочувствием.
— Накуплю вот столько костюмов, — и Дамасо показал рукой размеры воображаемого шкафа — от стены до стены. — Отсюда досюда. И еще куплю пятьдесят пар обуви.
— Помогай тебе бог, — сказала она. Дамасо посмотрел на нее с неприязнью.
— Не интересуют тебя мои дела.
— Слишком они для меня умные, — сказала Ана.
Она погасила лампу, легла к стене и с горечью продолжала:
— Когда тебе будет тридцать, мне будет сорок семь.
— Дуреха, — сказал Дамасо.
Он ощупал карманы в поисках спичек.
— Тебе тоже не надо будет тогда стирать белье, — добавил он не совсем уверенно.
Ана протянула ему горящую спичку. Она смотрела на пламя, пока оно не погасло, а потом отбросила обуглившуюся спичку в сторону. Дамасо вытянулся в постели и снова заговорил:
— Знаешь, из чего делают бильярдные шары?
Ана не ответила.
— Из слоновьих бивней, — продолжал он. — Поэтому их очень трудно раздобыть, и нужен, по крайней мере, месяц, чтобы их сюда доставили. Понятно?
— Спи, — прервала его Ана. — Мне в пять вставать.
Дамасо вернулся в свое естественное состояние. Первую половину дня он проводил, покуривая в постели, а после сиесты, готовясь к выходу на улицу, начинал приводить себя в порядок. Вечерами он слушал в бильярдной радиопередачи чемпионата по бейсболу. У него была похвальная способность забывать свои идеи с таким же энтузиазмом, с каким он их рождал.
— У тебя есть деньги? — спросил он в субботу у Аны.
— Одиннадцать песо. — И она добавила мягко: — Это плата домохозяину.
— Я хочу тебе кое-что предложить.
— Что?
— Одолжи их мне.
— Надо платить хозяину.
— Потом заплатишь.
Она отрицательно покачала головой. Схватив ее за руку, Дамасо не дал ей подняться из-за стола, за которым они только что завтракали.
