– Другого выхода нет,– сказал он ему,– считай, мы уже это сделали.
Они вышли за ворота свинарника с незавернутыми ножами, и следом по дворам забрехали разбуженные собаки. Светало. «Дождя не было»,– вспоминал Пабло Викарио. «Наоборот,– вспоминал Педро,– с моря дул ветер, и на небе все звезды можно было пересчитать». К тому времени слух успел облететь город, и, когда братья проходили мимо дома Ортенсии Бауте, она отворила дверь и первой запричитала по Сантьяго Насару. «Я подумала, они уже убили его,– сказала она мне,– в свете фонаря ножи блеснули, и мне почудилось, что по ним течет кровь». Одним из немногих незапиравшихся домов на этой окраинной улице был дом Пруденсии Котес, невесты Пабло Викарио. Каждый раз, оказавшись здесь в раннюю пору, и особенно по пятницам, направляясь на рынок, они заходили сюда выпить первую чашку кофе. Они толкнули дверь во внутренний двор, собаки бросились к братьям и узнали их в предрассветных сумерках, близнецы вошли в кухню, поздоровались с матерью Пруденсии Котес. Но кофе еще не был готов.
– Выпьем потом,– сказал Пабло Викарио,– а то мы спешим.
– Еще бы, ребятки,– сказала она,– честь не ждет.
И все-таки они выпили кофе, и на этот раз уже Педро Викарио подумал, что брат нарочно тянет время. Пока они пили. в кухню вошла пышущая юной свежестью Пруденсия Котес со старыми газетами в руках – оживить огонь в очаге. «Я знала, куда они идут,– сказала она мне,– и не только была согласна, но никогда бы не вышла замуж за него, если бы он не выполнил своего мужского долга». Перед тем как выйти из кухни, Пабло Викарио взял у нее из рук два газетных листа и один дал брату – завернуть нож. Пруденсия Котес осталась ждать в кухне и смотрела, как они выходили за дверь, а потом ждала, ни на минуту не падая духом, все три года, пока Пабло Викарио вышел из тюрьмы и стал ей мужем на всю жизнь.
– Только осторожнее,– сказала она.
Таким образом, не лишено было оснований наблюдение Клотильде Арменты о том, что на этот раз близнецы были настроены не так решительно, как прежде, и она подала им бутылку в надежде, что эта бутылка их доконает. «В тот день я поняла,– сказала она мне,– как мы, женщины, одиноки на этом свете!» Педро Викарио попросил ее одолжить им бритвенные принадлежности мужа, и она принесла помазок, мыло, настенное зеркальце и станок с новым лезвием, но Педро Викарио побрился ножом для разделки туш. Клотильде Арменте это показалось верхом мужественности. «Вылитый убийца из кино»,– сказала она мне. Однако же он объяснил мне позднее, и это – правда, что в казармах он научился бриться опасной бритвой и никогда уже потом не мог бриться ничем другим. Его брат побрился самым скромным образом – безопасной бритвой дона Рохелио де ла Флор. Под конец они в молчании выпили бутылку: пили медленно, будто спросонья, и глупо пялились на темные окна в доме напротив, а в лавку между тем один за другим заходили якобы покупатели и покупали молоко, которое им было не нужно, и спрашивали, нет ли продуктов, которых здесь никогда не бывало,– на самом же деле желая только одного: своими глазами увидеть, правда ли, что близнецы поджидают Сантьяго Насара, чтобы убить его.
