— Не такие уж блестящие результаты…
— Потому что они не взяли Шамянь? Ты думаешь, они хотели её взять?
— У тебя достоверная информация?
— Ты сам увидишь на месте. Я думаю, что это было направлено против Чень Дая. Чем дальше, тем больше им будет необходимо поставить его перед свершившимся фактом. Ну, видно будет. А вот что видели все: когда наших начали косить пулемётами, толпа драпанула, как обычно, но пятьдесят молодцов рванулись вперёд. Кадеты! Потом их подобрали метрах в тридцати от пулемётов — этого и следовало ожидать. Мне почему-то кажется, что в этот день в Китае что-то изменилось.
— Почему ты считаешь, что атака на Шамянь была направлена против Чень Дая?
— Я же сказал, может быть. У меня такое впечатление, что мы не очень-то ладим, и особенно я не доверяю его другу губернатору By Хонмину.
— Жерар был тоже встревожен… Чень Дай по-прежнему очень популярен?
— Кажется, в последнее время его популярность снизилась…
— Какую должность он занимает?
— У него нет никакой государственной должности. Но он возглавляет множество тайных обществ, образующих самое правое крыло гоминьдана. Ах, старина, у Ганди тоже ведь не было никакой государственной должности, но когда он объявил Хартал [2], велел индусам прекратить работу в знак траура, то все они забастовали, несмотря даже на приезд принца Уэльского, и принц разъезжал по Калькутте, как будто по гигантской школе глухонемых. Конечно, потом многие индусы потеряли работу и некоторые, вероятно, умерли от голода. Но всё же. И здесь нравственная сила — это такая же реальность, это так же материально, как вот этот стол или это кресло…
— Но Ганди был святой.
— Возможно; об этом ничего не известно. Ганди — это миф, вот в чём дело. Чень Дай тоже. В Европе таких людей не найдёшь…
— А что правительство?
— Кантонское?
— Да.
— Нечто вроде маятника. Они балансируют, стараясь удержаться между Бородиным и Гариным, в руках которых — полиция и профсоюзы, и Чень Даем, который не имеет ничего, но, однако же, заставляет с собой считаться… Старина, анархия рождается, когда правительство слабое, а не тогда, когда его просто нет. Вообще-то правительство имеется всегда; когда всё рушится, их появляется несколько, вот и всё. А нынешнее Гарин берёт за глотку и толкает в самый центр драки — хочет заставить его издать свой чертовский декрет. Англичане этого боятся до дрожи в коленках! Гонконг без кораблей, без транзита, без захода судов, идущих в Китай, — это уже не порт, это дохлятина! Подумай сам, как только речь зашла об этом, они сразу заговорили об интервенции. Вот оно как! Гарин будет молодчина, если сумеет его пробить. Но это сложно… очень сложно…
