— Я как раз хотел прекратить съемку, и вот тут-то…
Объяснять, что случилось «тут-то», не потребовалось. Послышался голос Игоря — такой отчетливый, словно он был где-то здесь, среди зрителей:
— Ты, сука, чего за мной увязалась?!
Наступила полная тишина — молчали все — ив комнате и на экране. Саша от избытка чувств закурил.
— Поговорить хотела? — Голос у Игоря был сорванный, злой, незнакомый. — Ну, так говори!… Несчастная! Говори, что хотела сказать!
На экране кто-то ахнул — видимо, женщина. Но не блондинка. Теперь весь экран снова был заполнен ее лицом. Видимо, в этот момент Михаил посмотрел на нее, а вместе с ним посмотрела и камера, продолжающая съемку. Женщина сидела с каменным лицом, глядя вбок — на Игоря. Ее ресницы дрожали, губы были плотно сжаты, рот казался нарисованным узким алым штрихом помады. В глазах — изумление и ненависть… Да, ненависть на" столько явная, что Анжелика до хруста сжала руки: вот оно! Вот! Она сама никогда не смотрела на мужа с такой ненавистью, и ей казалось невозможным, чтобы человек вообще так смотрел на другого человека. Эти темные глаза могли прожечь дыру, с этих губ готово было сорваться какое-то слово… Но женщина молчала. Зато Игорь разорялся, и странно — его голос звучал все растерянней.
— Что ты хочешь мне сказать? — орал он. — Что? Хочешь, я тебе все сам скажу?! Сука ты! Сука!
Ты за этим меня искала, чтобы снова услышать?!
Забыла, что ты ..?! Я напомню! Я буду тебе это напоминать, пока ты не сдохнешь! Тварь!
Что-то звякнуло — сперва показалось, что на экране, потом Анжелика услышала тревожный голос Саши:
— Ну, сколько можно!
Лена, оказывается, отключилась в самый разгар Игоревой декламации. Ее глаза были как-то странно закачены под лоб, мужчины пытались влить ей в рот коньяк. Все это происходило под ругань с экрана, на который уже никто не смотрел. Наконец Лена стала дышать спокойней, глубже, открыла глаза.
— Отведи ее в мою комнату… — Анжелика тронула Сашу за локоть. — Пусть лежит.
— Нет, нет, — Лена моргала своими близорукими глазами, смущенная, внезапно помолодевшая от слабости. — Я посижу, мне лучше…
— Она уходит! — крикнул вдруг Юра.
Сперва никто не понял, кто уходит, потом увидели — на экране взметнулись белые волосы, женщина встала из-за стола, так и не произнеся ни слова, и отвернулась. Она уходила к воротам, запахнувшись в свое белое пальто, меся грязь легкими ботинками на квадратных каблуках. За оградой еще раз мелькнули белые волосы, пронеслось еще несколько кривых, бессмысленных кадров, и все исчезла — Конец, — прокомментировал Михаил. — А дальше все равно ничего интересного не было.
