— Ты не понимаешь мужской психологии, — вмешался Саша. — Мужику, в общем, все равно…
Она заметила, как при этих словах напряглись плечи Юры — надо сказать, довольно широкие.
Укоризненно взглянула на Сашу, снова обратилась к несчастному парню:
— Слушай, а ты как… Относился?
— А как мне относиться? Я с тобой не общался, его тоже мало знал. Сашки это не касалось. Зачем мне кому-то рассказывать?
— Как узнал?
— Да просто. — Он понемногу начинал трезветь. — Узнать нетрудно, мы же соседи. Что я — не видел, куда она бегает?
— Ладно, все! — вздохнула Анжелика. — Кругом мерзость. Ну и подзаборник был мой муж! А с виду такой порядочный, строгий даже… Похоже, у него был целый…
Она хотела сказать «гарем», но осеклась — речь все же шла о матери Юры.
— Ну, хорошо. Насчет твоей мамы и ее отпечатков я уже все поняла. Но ты зачем пришел сюда?
— За отцовским кубком.
— Чем-чем?
— Она снесла твоему мужу отцовский кубок, память об отце… — с искренней злостью пояснил тот. — Я пришел домой, увидел, что кубка нет. Она, видимо, давно решила его подарить, потому что в последнее время держала не на видном месте, а в шкафчике. Чтобы я отвык его видеть, понимаешь?
А я сразу что-то неладное почувствовал. Представляешь — прихожу я домой. Поужинал. И за каким-то чертом полез в шкафчик. Вижу — кубка нет.
— Ада Дмитриевна поторопилась, — вставил Саша. — Ей надо было хоть инсценировать ограбление квартиры. А так он сразу все понял.
— А что за кубок такой? Спортивный? — поинтересовалась Анжелика.
— Нет, отец спортом не занимался. Кубок очень красивый, баварское рубиновое стекло, на кованой золотой ножке. Его привез дедушка, с войны, как трофей. Отец этот кубок очень любил. Несколько раз рисовал его. Он же был художник.
— Между прочим, портрет Ады Дмитриевны с этим кубком у них в большой комнате висит, — снова вмешался Саша. — Шикарный портрет!
— Я когда увидел, что кубка нет, сразу понял — она его подарила Игорю, — продолжал Юра. — Припер ее к стенке, она молчит. Значит, думаю, так и есть. Побежал сюда. Вбегаю — он лежит на полу мертвый. Я сразу понял, что мертвый. Кубок на полке стоит, рядом с часами. Я не сразу решился подойти к нему. Потом все же подошел, наклонился, даже лоб ему потрогал. Уже был холодный…
— Во сколько это было?! — жадно спросила она.
— Я могу только сказать, во сколько в себя пришел. В десять сорок пять. У себя в комнате, с кубком в руке. Значит, труп я нашел минут пятнадцать назад В половине одиннадцатого. Наверное, тогда я и сигарету выронил из кармана, когда наклонился над ним. Не помню, ни черта не помню… Я в тот день опять курил мамины сигареты.
