– Нет, не согласна я, мама! Мишенька прав, – без слез, но с горьким сожалением вынесла себе приговор Светлана. – Просто слабой я оказалась, мне не хватило силы любви и памяти! Почему его мама смогла сохранить свою верность памяти мужа? Другие люди были раньше?
– Что ж теперь казниться, ведь былого не воротишь, – попыталась урезонить дочь Вера Петровна. – Не помирать же и впрямь. Что с сыном будешь делать? Познакомишь с отцом?
– Пока сам не захочет, ничего о нем Петеньке говорить не буду, – подумав и уже полностью овладев собой, решила Светлана. – Он знает, что его отец погиб. Пусть и дальше так думает. Будет Григорьевым, если Миша не одумается! Зачем его лишний раз тревожить?
Теперь пришла очередь погоревать матери:
– Что же это такое?.. Кто же нам ворожит?.. – причитала она, жалея и себя, и дочь. – Я родила тебя от любимого, но судьба нас разлучила, и он до сих пор ничего не знает об этом. И у тебя – то же самое! Неужели и Петеньку будет растить не родной отец, а у тебя тоже с ним счастья не будет?
Вера Петровна обняла дочь, целуя ее и поливая слезами солидарности. Так они и плакали вместе, пока не устали от слез. Первой успокоилась мать и, сев на кровати, объявила о своем решении:
– Ты, доченька, с Петей поступай как знаешь, а я от Степана Алексеевича скрывать больше правду не стану! – высказала она то, что созрело как плод ее долгих раздумий. – Он имеет право и будет знать!
– А если обидится, начнет переживать? – Света откликнулась на крутой поворот разговора, желая хоть немного отвлечься от захлестнувшего ее горя. – Не сделаем ли мы ему хуже? Ведь он живет себе… в неведенье счастливом…
– Будь что будет! Не могу я больше молчать! Совесть загрызла, – призналась Вера Петровна дочери. – Пока был жив Ваня, я оправдывалась тем, что скрывала правду ради вас, ради семейного спокойствия. А теперь ради чего? Он хороший человек, поймет. Вам обоим будет лучше жить! – заключила она, убежденная в своей правоте.
Наконец-то Вера Петровна твердо решила посвятить Розанова в его причастность к рождению Светланы и рассказать всю правду о том, что произошло дальше. Но сделать это ей снова не удалось. На этот раз – только потому, что ее опередили.
После смерти своего незабвенного Чайкина Лидия Сергеевна совсем опустилась. Крушение связанных с ним планов лишило ее обычного честолюбия, уверенности в себе, и она поплыла по течению. Стала еще больше пить, постепенно превращаясь в алкоголичку.
