Агрессивно настроенный генеральный штаб — планирующий орган на одну ступень ниже верховного командования — усмотрел в этом угрозу своим планам установления господства Японии на Дальнем Востоке. Работники генерального штаба громко высказывали возражения своим начальникам в военном министерстве, которые любезно выслушивали их, но ничего не делали. Поскольку осуществление планов военной экспансии на время откладывалось, более молодые милитаристы стали проявлять беспокойство. Отношения между собственно армией, с одной стороны, и кабинетом министров и военным министерством — с другой, становились натянутыми.
В январе 1936 года Зорге узнал от Одзаки о закулисной стороне этого спора. Для него это не было новостью. В течение ряда недель Зорге проводил в своих статьях официальную германскую линию, которая поддерживала агрессивно настроенных военных. Немецкое посольство, по сути дела, дало понять японским властям, что, если армия свергнет существующее правительство, Германия станет вести с новым правительством переговоры о заключении пакта о взаимной военной помощи.
Неделей позже Зорге и Одзаки оценили возможности армии и решили, что шансов на успех у нее было мало. Одзаки считал, что только отдельные части поднимут мятеж, а основная масса войск останется верной военному министерству. Он был также убежден, что любое открытое выступление будет рассчитано лишь на то, чтобы показать недовольство политикой кабинета. В этом случае оно может достигнуть своей цели и заставить правительство возвратиться к своим планам вторжения в Россию или Китай и осуществлению дальнейших планов японской военной экспансии на Дальнем Востоке.
Зорге, всегда глубоко анализировавший международные проблемы, сумел по достоинству оценить сообщение Мияги. Для Москвы было подготовлено несколько предварительных донесений. К этому времени относится и новое сообщение Мияги о том, что в японских армейских кругах вынашиваются планы вооруженного переворота в стране, который предполагается совершить в феврале. Конечно, Зорге не преминул тотчас же сообщить обо всем этом в Москву, и Советское правительство оказалось единственным в мире правительством, которое не проявило никакой озабоченности и не удивилось, когда на улицах японской столицы начались вооруженные столкновения.
Эти события явились неожиданностью для немецкого, английского, французского и американского посольств. Кровопролитие продолжалось в течение почти двух недель. Западные дипломаты тщетно пытались получить какие-либо разъяснения от японских властей, упорно хранивших молчание и отказывавшихся комментировать происшедшее. Неосведомленность западных дипломатов Зорге решил использовать в своих интересах. Он пришел к выводу, что нет оснований скрывать от англичан, немцев и французов информацию, которая давно известна в Москве. Сообщив иностранным коллегам все, что ему было известно, о событиях в японской столице, Зорге и его соратники могли создать себе репутацию хорошо осведомленных журналистов. Зорге, добивавшийся укрепления своей дружбы с послом Оттом, передал ему слово в слово содержание своего донесения в Москву и намекнул при этом, что было бы неплохо, если бы посол в своем докладе упомянул его, Зорге, как источник информации.
