Мы глядели друг на друга, Берли и Роберт, мой лорд, кузен Говард и новичок в совете, молодой Ноллис, недавно заступивший на место отца. Он был еще совсем юный и нежный, этот Вильям, едва за двадцать — тот возраст, когда считаешь себя бессмертным, — и явно мой лорд, и даже маленький умница Роберт ощущали себя такими же. Однако кузен Говард давно достиг средних лет, и его суровые, пронзительные глаза, которые сейчас пристально следили за моим лордом, видели смерть и знали — она придет.
А Берли — о, как больно было на него смотреть! Скрюченный подагрой, страдающий одышкой, каждое слово дается ему с трудом — сколько он еще протянет, долго ли будет помогать мне так, как умеет он один? Ведь ум его по-прежнему остер, чутье — верно, хватка — тверда.
Кузен Говард нарушил молчание, и я поняла — он вспоминал Армаду, когда во главе английского флота вел собственную войну против короля Испанского.
— Упокой Господи его душу, — мрачно сказал Говард, — и избави нас от такого конца.
— Аминь! — подхватила я. — Благодарение Богу, теперь он покоится в мире!
— Очень может быть, мадам, мир осенит и нас, — просипел Берли. — Его сын, молодой Филипп, не унаследовал отцовского нрава, он не будет искать войны.
— Ха! — Мой лорд громко рассмеялся прямо в лицо старику. — Значит, сэр, самое время ее ему навязать!
Роберт отцовским жестом задумчиво свел пальцы и прошептал:
— Блаженны миротворцы…
Мой лорд снова вспылил.
— Чтоб вам провалиться, миролюбцы трусливые! — с жаром вскричал он. — Разве вы не видите, что лишь война доставит нам почетный мир и что единственный почет, который может сыскать мужчина, достигается на войне! Сейчас мы можем разнести их в клочья, размолоть их мясо, растереть их кости в муку, чтобы псам войны не осталось на поживу ничего, кроме вражеских ладоней! А для Ее Величества, — поспешно добавил он, почти не удостоив меня взглядом, — будут сожженные галионы, захваченные города и сокровища, честь и слава!
Столько же, сколько после Кадиса и других ваших авантюр!» — желчно подумала я. Он словно прочел мои мысли — вскинул голову и гневно посмотрел на меня.
— И все ради вас. Ваше Величество, все, все ради вас!
Берли устало покачал головой. Он подвинул вперед маленькую книжку, которую держал под рукой, и дрожащим пальцем указал на пятьдесят пятый[11] псалом: Кровожадные и коварные не доживут и до половины дней своих».
Лицо моего лорда почернело от возмущения.
— Клянусь ранами Божьими, сэр, мне не возражают! — Он схватился за шпагу.
