— Выпей вина, Елизавета! — приказал он. — У Кэт для тебя хорошие новости — лучше не бывает.
— Не у меня, господин! — В глазах Екатерины промелькнул страх. — Я тут ни при чем, сир, вы сами решили!
Он успокаивающе кивнул.
— Верно, душенька. Хоть ты меня к этому склонила, решил я сам. Так слушайте. Я окаменела.
Что еще? Что на этот раз? Будь начеку! Будь начеку!
— Мы порешили и соизволили…
Огонь жег мне лицо. «Его Величество порешили и соизволили… чтобы эту женщину казнили».
— ..чтобы тебя отныне именовали «принцесса Елизавета». Что скажешь?
— Сестрица! — Эдуард так и светился. — Теперь ты принцесса, как и я — принц! Какая радость, сестрица, какая несказанная радость!
Снова «принцесса»? Означает ли это, что я снова законная дочь? Или просто бастардесса королевской крови, Ее Побочное Высочество, дочь короля? О, Господи! Почему я не чувствую благодарности? Принцесса — это вам, не пустяк, уже лучше полбулки, чем совсем ничего!
Однако на душе моей было горестно.
Почему судьба никогда не одаривает полной мерой?
— Ну, девочка? — Теперь он хмурился, предупреждая, что недоволен. — Что язык проглотила? Говори!
— Благодари отца, сестрица, ну же, за его великую к нам доброту! — В голосе Эдуарда сквозил страх.
— Отвечай королю, Елизавета! — испуганно подхватила королева.
— Ну, если она не хочет…
Угроза была недвусмысленной. Я встала и бросилась к его ногам, обхватила их. Вонь была нестерпимой; у меня мутилось в голове.
— Я потеряла дар речи, милорд, — шептала я. — Ваша милость ко мне неизреченна. Утром и вечером, до скончания дней, я буду благодарить Бога за вашу великую доброту!
— Хорошо сказано, девица!
Белая, как пудинг, рука появилась перед моим носом и похлопала по плечу: вставай, дескать. Эдуард и королева облегченно вздохнули.
— А Мария? — с детской прямотой осведомился Эдуард. — Она теперь тоже принцесса?
В дрожащем свете лицо короля сверкнуло гневом.
— Да, и она, — ответил он, сердито теребя мясистыми пальцами жесткую нашафраненную бороду, — потому что если одна, то и другая! Но не будет к ней моего благоволения, покуда она упорствует в старой вере! Пережевывает папистскую жвачку из индульгенций и мощей, бормочет что-то на латинском вместо того, чтобы обращаться к Богу на родном языке, — я этого так не оставлю!
Значит, Мариина звезда закатилась — как же так?
И если король отказывает ей в благоволении, то что будет с ее сторонниками?
И с моим лордом?
— Если позволите сказать, мой добрый повелитель, — начала Екатерина, быстро взглядывая на него снизу вверх, — принцесса Мария во всем склоняется перед вашей волей…
