— Я не слышала никаких звуков.
— Он прерывистый, — сказала Рут.
Карен не могла не улыбнуться. С сушилкой, конечно, ничего не случилось: это был просто предлог для звонка. А сейчас Рут могла задавать вопросы, которые ее действительно интересовали. Поела ли ты что-нибудь? Волнуешься ли, находясь там одна? Тебе страшно, скучно, одиноко?
— Хорошо, — сказала Карен. — Не беспокойся, я прослежу за этим.
— И за собой.
— Хорошо.
— Надеюсь, у тебя был хороший спокойный день.
— К ужину приходила Джули.
— Это хорошо.
— Не очень. Она уже давно положила глаз на твой чердак. Она только ждала, когда ты уедешь, чтобы наброситься.
— О Карен, я уверена, она пришла потому, что любит тебя...
— Рут, дорогая, не надо тешить мое "я". Джули любит меня так же, как любого другого, но она прежде всего коммерсант. При виде стульев Патрика у нее слюнки потекли.
— Она их не получит, — раздраженно сказала Рут. — Черт возьми, использовать дружбу с тобой, чтобы лазить по моему дому... — Рут тяжело вздохнула, потом раздался приглушенный смех, и ее голос сменился голосом ее супруга. Карен отодвинула трубку на несколько дюймов от уха.
— Что это ты сказала моей жене? Она просто в ярости, — требовательно спросил Пат. — Я не могу позволить тебе расстраивать ее, она становится сущим дьяволом, когда сердится.
Карен услышала голос Рут:
— Отдай мне трубку сейчас же, Патрик МакДугал!
— Только если ты разрешишь мне подслушивать.
Послышались звуки борьбы; Карен покорно ждала, когда МакДугалы придут, наконец, к соглашению.
Затем Рут сказала:
— Не позволяй этой предприимчивой особе получить хоть одну вещь!
— Я буду защищать твою собственность до последней капли крови, — уверила ее Карен. — Ты ведь не возражаешь, если я буду носить кое-что из одежды?
— Одежды? Какой одежды?
— Да там ее куча. Кое-какая твоя, часть, наверное, принадлежала кузине Хэтти, да там есть и более старые вещи. Модельная одежда всегда выглядит стильно, и я подумала...
— А, эти старые вещи. Я собиралась отдать их в какую-нибудь благотворительную организацию, да все времени не было.
Пат перебил ее комментарием, которого Карен не расслышала; это было, очевидно, грубое замечание по поводу того, что Рут ничего не хотела выбрасывать. Подозревая, что это может стать темой очередной словесной баталии, Карен громко сказала:
— Ты отдашь их мне?
Это прервало спор. Явно озабоченная такой просьбой, Рут помолчала секунду, потом сказала:
— Милая моя девочка, ты можешь брать в доме все, что угодно. Однажды это все будет принадлежать тебе и Саре.
