Когда командующий прервал наконец поцелуй, ей показалось, что она летит в невесомости. Где-то в отдалении ей слышался стук копыт коней, рвущихся вперед в дикой и необузданной гонке. «Как странно, — смутно подумала она, — откуда здесь, в море, могут быть кони? Да нет, это не кони, это стучит сердце». Она поняла, что его руки обнимают ее, а голова покоится на его груди. Ясно, чье сердце стучит столь сильно. Его. Бьется сильно и мощно.
Но и ее сердце стучало в унисон.
Джон взял ее за подбородок, и их взгляды встретились.
— Опять вопреки твоему желанию и рассудку? Похоже, мы не можем насытиться друг другом. — Его голос звучал хрипло. — И что мы будем делать со всем этим, дорогая?
Мария отступила, ее лицо горело. Опять. «Как я могла, ну как?»
— Что делать? — спросила она глухо, берясь за ручку двери. — Ничего! Мы ничего не можем сделать, сэр Джон. Я больше с вами не увижусь.
Шотландец положил свою руку на ее, не давая ей открыть дверь.
— Это маленький корабль, Мария.
— Пожалуйста, не надо, и так трудно. — Мария оттолкнула его руку, открыла дверь и вошла в каюту. В маленькой прихожей она остановилась в нерешительности и сказала, не поднимая глаз:
— Я останусь внутри, а вы будете снаружи.
Она попыталась закрыть дверь, но он помешал ей.
— Ведь это не то, что ты хочешь, Мария.
— Пожалуйста, — повторила она, в голосе ее звучала паника, — не приходите больше сюда! Умоляю вас!
Яркий свет тяжело давил на спящую.
Она чувствовала его во сне. Она убегала, падала, но свет настигал ее, сокрушал, душил.
Дженет Мол открыла глаза. Какое-то время она приходила в себя, с недоумением рассматривая голубой берет с белым пером на подушке рядом с ее головой.
— Дэвид? — испуганно прошептала молодая женщина, садясь в постели. Тусклый рассвет за окном пытался осветить маленькую каюту. Дженет уставилась на закрытую дверь, затем, прищурившись, осмотрелась. Ее слабые глаза могли лишь рассмотреть нечеткий силуэт сидящего человека.
— Дэвид! — Она натянула одеяло до подбородка. — Это ты?
— Нет, милочка. Мерзавец уже ушел!
Молодая женщина прижала испуганно руку ко рту, узнав холодный голос своей мачехи.
— Вы давно здесь сидите?
— Достаточно давно. — Каролина поднялась со стула. — Достаточно давно, чтобы слышать, как ты сама призналась во всем.
Шарф с ее головы соскользнул на плечи. Она осуждающе покачала головой.
— Ты называла во сне его имя. — Каролина подошла к кровати, с презрением глядя на свою падчерицу. — Стыдись. Твой отец — старый дурень — с ума сходил, беспокоясь, куда ты делась прошлой ночью. И не без оснований, как я вижу. Он попросил меня прийти и проверить. Видимо, он знает свою дочь. Ничего себе сюрприз!
