И тем не менее в день свадьбы он сидел в номере мотеля со своей матерью, ел сандвич и выслушивал ее удивленные восклицания, вызванные тем, что письмо отца разожгло его любопытство. Никогда ранее она ничего не говорила ему об отце.
Так что интересовали его и сам отец, и их с матерью, отношения. Причем не только в данный момент, но всю сознательную жизнь.
– Почему?
– Что, почему?
– Почему ты никогда не рассказывала мне об отце, о вашей совместной жизни?
– Причиной тому страх и чувство справедливости.
– Страх?
– И твое мужское начало, сынок, с которым я никак не могла свыкнуться. Матери все знают. Ты рвал брюки на заборах с тех пор, как тебе исполнилось девять лет.
Флетч покраснел.
– Мужчины не рождаются девственницами, знаешь ли.
– Ты не родился, это точно.
– Мужчине нечего отдать, кроме своей энергии, – рассмеялся Флетч.
– О, Господи.
– Что же поделаешь, если энергия бьет из меня ключом.
– Вот, значит, как теперь это называется.
– Могу я съесть твою картошку?
– Конечно. Энергию надо подпитывать.
– Я съел пиццу в три часа утра. То ли поужинал, то ли позавтракал.
– Что бы я ни писала в последних главах, не все загадки имеют решения. Как матери объяснить сыну, что она не понимает мужа, отца? Что она попала в непонятную для нее ситуацию?
– Может, начать с первой главы?
– И мне хотелось, чтобы все было по справедливости. Я могла выложить тебе все, что думаю о твоем отце, мое замешательство, боль, изумление, но его-то рядом не было, он не мог высказаться в свою защиту, изложить свою точку зрения на происшедшее. Знаешь, я любила его.
– Ты могла бы сказать, что он бросил тебя, а не умер.
– Я этого не знала, клянусь тебе, – Жози побледнела. – И сегодня ты показал мне всего лишь чистый лист бумаги...
Флетч наблюдал, как пальцы матери разминают остаток сандвича.
– Ты знаешь, что нам пришлось объявить твоего отца умершим по прошествии семи лет с его исчезновения. Иначе я бы никогда не вышла замуж за Чарлза.
– Я его помню.
– Он пробыл с нами недолго, не так ли? Как и Тед.
– Ты оставила себе фамилию Флетчер.
– Я и печаталась под этой фамилией, ее носишь и ты. Ни Чарлз, ни Тед, ни... Никто из них не шел ни в какое сравнение с твоим отцом, – она вытерла глаза бумажным полотенцем. – Именно немыслимость твоего отца я и любила. Если этот чистый листок что-то да значит, если он действительно куда-то уехал, я с радостью уехала бы вместе с ним.
– Но ты говоришь, что не понимала его.
– Да кто может кого понять? Эти идиоты постоянно спрашивают меня, почему я пишу детективы. Возможно, потому, что не могу разгадать загадку собственной жизни. Вот и выдумываю запутанные ситуации и предлагаю для них выдуманные же решения. Как говорится, сублимация в чистом виде.
