– Не притворяйтесь. Я прекрасно знаю, что вас интересует в этой истории, Макги. Попытаюсь сберечь ваши усилия. Нечего морочить мне голову.
Я откинулся на спинку кресла, чтобы размахнуться ногой, и отбросил пачку в камин. Рассчитывал попасть, она туда и влетела, только приземлилась не в огонь, а рядышком с горящими поленьями.
– Не ломайте голову, Джас, над тем, что меня интересует.
Верхние купюры уже морщились и меняли цвет. От них потянулась тонкая ниточка дыма.
– Ставите свои условия очень забавным способом, парень.
– Киньте мне пачку побольше, мистер Йомен, уж я расстараюсь.
– Деньги для вас не имеют значения?
– Мне они очень нравятся. Просто я несколько щепетилен в отношении способа, каким их мне предлагают.
Наступило молчание. И лицо, и его индейские глаза оставались непроницаемы, бесстрастны. Угол верхней купюры почернел, и хоровод крошечных искорок стал выедать полукруг уголка.
– Черт возьми, ну и хитрая вы бестия, Макги!
– Я сказал, что в сложившейся ситуации могу кому-то быть полезен. Но не говорил, что торгую собой.
Помолчав, он встал, не спеша подошел к камину. Поднял пачку и, чтобы погасить искры, похлопал ею о брюки, отчего на них осталось черное пятно копоти. Подошел ко мне.
– Я правильно запомнил ваше имя? Тревис?
– Просто Трев.
Он осторожно положил пачку денег на подлокотник моего кожаного кресла.
– Трев, буду рад, если вы мне поможете. Пожалуйста, примите маленький знак моей симпатии и признания. Будь я моложе лет на двадцать, мы вышли бы во двор и минут сорок бодались бы до крови. Это единственный способ подружиться с таким высокомерным болваном.
Отойдя к своему креслу, он поднял стакан.
Вытащив из пачки обгоревшую купюру, я сунул деньги во внутренний карман куртки. От купюры оторвал обгоревший уголок и вложил ее в бумажник. И как ни в чем не бывало, словно и не было стычки, докончил свой рассказ о том, что мне стало известно, заключив словами:
– Бакльберри всего вам не объяснил, потому что думал – вы от этого сойдете с ума.
– А человек, похоронивший зайца и прикрывший его носовым платком, был в своем уме?
– Она бы очень хорошо поняла этого человека, Джас.
– Если я и способен сейчас думать, то только прикидывать, кто это сделал и зачем.
– Она случайно заметила, что в последнее время за ней следили. Думала, что по вашей инициативе.
– Я к ней кого-то приставил? Да что вы!
– Двое типов расспрашивали о Моне ту горничную, которая уволилась и вышла замуж.
– Долорес. Долорес Канари. Минутку. Теперь она миссис Эстобар. Жена Хуана Эстобара. Что, к дьяволу, они хотели узнать от Долорес?
