— Расследование обычное, но в конкретном случае... его связь... отношения... это деликатная вещь, и, думаю, лучше мне поговорить с ним лично.
Глаза ее расширились, губы поджались.
— Ваша страховка не касается случайно миссис Хансон? Станиэл, стараясь скрыть удивление, повторил:
— Это деликатная вещь.
— Он не обрадуется, если вы беспокоите его по такому делу.
— Если кто-то отказывается сотрудничать, единственное, что остается, — написать отрицательный отзыв.
— Значит, все же речь идет о ней.
— Я этого не говорил.
— Думаю, вам придется побеседовать с ним. Я ничего не знаю об этой женщине. И знать не хотела.
Голос ее посуровел. Села к машинке, заложила новый лист. Станиэл подумал, что, вероятно, были задеты чувства этой красивой великанши.
— Вы давно работаете у мистера Кимбера?
— Три года.
Он осторожно заметил:
— По-моему, совершенно естественно, что вы расстроены из-за Луэлл Хансон.
Ее пальцы застыли на клавишах. Обернувшись, она изумленно посмотрела на него.
— С чего бы мне расстраиваться из-за нее. Я не расстраиваюсь ни из-за одной женщины мистера Сэма, пока она не попробует его как-то задеть. А если и заденет, думаю, он способен о себе позаботиться. Желать женщину — это мужское дело, и я не обязана это понимать, ведь так? Могу испытывать грусть, сожаление, оттого что так устроено, но это бремя, которое мужчина вынес из рая, вот он и грешит, а Бог сам решает, простить или нет. Не обязана я понимать и то, почему существуют женщины, которые соблазняют мужчин и превращают их в мальчишек с грязными наклонностями даже без церковного благословения, которое все-таки оправдывает перед Богом эти мерзости. Но я не желаю ничего знать о таких женщинах или интересоваться ими, мистер Станиэл. К сожалению, Луэлл Хансон умерла на полпути своих грязных замыслов, не успев проглотить мистера Сэма, который сейчас изображает печаль из-за неутоленного желания. Но это пройдет, появится новая, потом следующая, а когда его плотский огонь пойдет на убыль, стану молиться, чтобы он примирился с Богом и очистился от греха.
Речь была произнесена певучим голосом и немного смахивала на церковную проповедь. Потом, мягко покачав головой, она добавила обычным тоном:
— Нет у меня никаких оснований расстраиваться из-за такой женщины.
— Простите, я не знал.
— Большинство людей не понимают. Но меня это не волнует. Меня-то грех не коснется, мистер Станиэл. Такая моя судьба, что вокруг толкутся парни, подмигивают, пялятся и пробуют лапать. Бог сотворил меня желанной для мужчин, чтобы так испытать. Я его агнец. Когда мне было пятнадцать, я два дня и две ночи простояла на коленях, спрашивала его, могу ли скрыть тело от всего света и провести жизнь в молитве. Но он повелел мне жить здесь, в миру, чтобы одолевать искушение и соблазн, потому что некоторые из искусителей еще могут обрести царство небесное. Мое тело — храм Божий, и я держу его в чистоте, благолепии, оно останется неоскверненным.
