Когда-то давно, еще до связи с Луэлл, Сэм, — возможно, из любопытства или из упрямства, свойственного скалолазам: покорить просто потому, что она существует, — в первый и последний раз попытался соблазнить ее, пригласив в дружеской беседе в свою жилую часть. Обняв девушку, почувствовал, как она съежилась, сникла и задрожала. Поцеловал — вроде бы притронулся к напуганному ребенку. Глядя на него лавандовыми глазами, полными слез, она прошептала:
— Вам я не могу залепить.
— Что-о?
— Не знаю, как быть. Когда мальчишки начинают приставать, я им даю затрещину. Пожалуйста, пустите, мистер Сэм.
Отпустил ее.
— И всегда даешь затрещины?
— Я обещала Богу и мамочке никогда в жизни не делать ничего мерзкого.
— Мерзкого?
— Разрешите, мистер Сэм, я возьму расчет.
— Что, если мы про это забудем, и такое больше никогда не повторится?
Она задумалась.
— Тогда, наверное, мне можно не увольняться.
После того неприятного эпизода он, внимательно приглядываясь к ней, задавая при случае вопросы, пришел к выводу, что эта огромная, веселая девушка, очевидно, никогда не испытала ни малейшего намека на желание, даже не задумываясь над этим, и, вероятно, уже не испытает. Это было самое неправдоподобно бесполое существо во всей средней Флориде.
...Она дошла до последнего сообщения:
— Джес Гейбл несколько раз хотел связаться с вами, мистер Сэм.
— Передайте, чтобы зашел.
— Из Джэксонвилла?
— Ох, я не знал, что он опять там. Соедините меня по телефону, если получится.
— Сию минуту. Он поставил три номера, когда звонил в последний раз. Уже повернувшись к двери, она сказала:
— Мистер Сэм?..
— Слушаю.
— Я... мне очень жаль вашу приятельницу.
— Спасибо, Энджи.
Когда девушка скрылась за дверью, он горько усмехнулся: голубую сумочку лучше было бы отдать на хранение Энджи. Спрятала бы ее, ни за что не раскрывая, никогда не упоминая о ней. Однако тут же устыдился: с чего бы ему считать Луэлл менее достойной доверия? Выбирал из них обеих, и Луэлл была умнее, не позволила бы себя обмануть, обвести вокруг пальца.
Зазвонил телефон — Джес. Изъяснялся, как обычно, настолько туманно, намеками, что порой его трудно было понять.
— Сэм, мне позвонил наш общий друг; все выглядит вполне прилично, и стоит окончательно определиться, пока я здесь; вообще день был весьма интересный. Пожалуй, можно с уверенностью сказать, что пройдет наш план, а сумма, на которой сейчас собираются остановиться, всего на десять тысяч больше моего предположения. Наши мальчики произвели основательный нажим, да, можно с определенностью говорить о нажиме, чтобы склонить к разумной сумме. Завтра все решится, так что думаю, мне следует остаться. Операция получается первоклассная, часам к десяти все будет в порядке.
