— Привет, Уилф, — сказал я. — С ума сойти.
— С чего это? — сказал этот Уилф.
— Ты приходишься братом моему любимому М-ру Клевому. Я чуть рассудок не потерял, когда увидел вас обоих.
— С чего это? — повторил этот белокожий чувак, который, как оказалось, вовсе не был свингующим типом, как его братец — точнее говоря, совсем не-клевый.
— Уилфу пора уходить, — сказал М-р Клевый.
— Точно, — сказал Уилф, — пока. — Он попрощался за руку со своим братом, и прошел мимо меня к двери. В общем, обошлось без коленопреклонений и реверансов.
М-р Клевый стоял очень спокойно, уверенно и самостоятельно, сказав:
— Мой брат пришел предостеречь меня.
— От чего? Разъясни мне, пожалуйста.
— Уилф у Мамы от другого мужчины, как ты догадался.
— Ну…. Да…. И что?
— Я не нравлюсь ему слишком сильно, а моих друзей он вообще терпеть не может, особенно белых.
— Очаровательно! Почему, скажи, пожалуйста?
— Давай не будем в это влезать. Но, как бы там ни было, он шляется здесь и знает, что к чему, и говорит, что у цветных скоро будут проблемы.
Я громко засмеялся, правда, немного нервно.
— О, Клевый, ты же знаешь, они это говорят уже много лет, и ничего не происходит. Ну как, вспоминаешь? Я знаю, что в этой стране мы относимся к цветным как сам-знаешь-к-чему, но, сынок, мы, англичане, слишком ленивы, чтобы заниматься насилием. В любом случае, ты — один из нас, парень, я имею в виду, выращенный здесь, коренной Лондонский парень, каких миллионы. Ты гораздо более наш, чем сотни совершенно розовых чуваков из Ирландии и из-за границы, те, что хватаются за Уэлфер, но им здесь не место, в отличие от тебя.
Моя речь не произвела никакого впечатления на М-ра Клевого.
— Я просто говорю тебе то, что сказал мне Уилф, — ответил он. — И я знаю, что ему очень не нравится приходить ко мне, поэтому что-то заставило его сделать это.
— Наверное, твоя мать попросила его, — предположил я, потому что меня радует мысль о том, что хоть чей-то родитель женского пола имеет материнские инстинкты.
Он помотал головой.
— Нет, это была идея Уилфа.
Я тяжело посмотрел на М-ра Клевого.
— И если вдруг что-нибудь случится, — спросил я, — на чей стороне будет твой брат?
М-р Клевый выпустил из-за щек немного дыма и сказал:
— Не на моей. Но он решил придти сюда и поговорить со мной.
Я стоял там, смотрел на Клевого, и вдруг осознал, насколько же одинок этот бедный мудила — стоит, словно Пэт Мэлоун, а все равно решительный, только тронь…. И у меня в голове возник вопрос: что бы делал я, если бы здесь, в Неаполе, возникли неприятности — я, опрятный мальчуган, приятель всего мира? И хотя я знал, что неправильно говорить так, и знал это отлично, я все же не удержался и спросил:
