— Ты хочешь сказать, здесь, с твоей матерью?
— Да, Пап. Почему?
— Он остается здесь, потому что боится уйти, а она держит его, потому что хочет, чтобы дом выглядел респектабельно.
Это прозвучало с кровати от моего очаровательного полубрата Вернона, про которого мы забыли, а он явно подслушивал наш разговор, хлопая своими красными ушами.
— Не обращай на него внимания, Пап, — сказал я. — Его так легко игнорировать.
— Он не имеет ко мне никакого отношения, — пробормотал мой отец, — совсем никакого. — И он подхватил чашки и ушел из комнаты, натыкаясь на мебель.
— Ты, — сказал я Вернону, — действительно ужас первого сорта, неопознанная штука из открытого космоса.
Проблема Вернона, как я уже говорил, в том, что он — представитель последнего поколения, которое выросло до того, как появились тинэйджеры: в общем, он, кажется, никогда и не был абсолютным новичком. Даже сегодня есть такие, как он, т. е. ребята от 15-ти до 20-ти, которых я не назвал бы тинэйджерами: я говорю о парнях, которые не понимают тинэйджерской штуки, или не являются ей. Но в эпоху жалкого Вернона их не было вообще, можете себе представить? Вообще никаких тинэйджеров не было. В те времена, кажется, ты был либо мальчиком-переростком, либо мужчиной-недоростком, жизнь, видимо, не позаботилась о чем-либо посередине.
Так что я сказал все это ему.
— О да? — ответил он (эту фразу он, наверное, подцепил из старого фильма с Кларком Гейблом, такие крутят сейчас на ретроспективах в Classics).
— Да, — я сказал ему. — И это объясняет твой жалкий угнетенный вид, твое нытье, ворчание и антиобщественное брюзжание.
— Точно?? — спросил он.
— Да, это так, полубратец, — ответил я.
Я видел, как он шевелил мозгами в поисках ответа; поверьте, я даже почувствовал, как дрожит пол от его усилий.
— Не знаю, в чем моя проблема, — наконец произнес мой неуклюжий братец, — но твоя проблема в том, что ты социально несознателен.
— Я что?
— Ты социально несознателен.
Он подошел ближе, и я поглядел в его узкие, хитрые глаза.
— Это звучит, — сказал я, — как бессмысленное повторение фразы, заготовленной для тебя твоими дружками из клуба Эрни Бевина…
— … который поставил тебя туда, где ты есть.
— Кто поставил? И куда?
А теперь этот мой дражайший 50-%-ный родственник подошел и начал протыкать мою грудную клетку толстым, грязным пальцем.
— Это администрация Эттли, — сказал мой бр-ц своим ноющим, жалующимся голосом, — освободила рабочих людей и дала тинэйджерам их экономические привилегии.
