— К тому же, — продолжал он, — я не потратил на него денег, это мой мобилизационный костюм.
О небо, он так и выглядел — да!
— Когда ты закончишь свою военную службу, — сказал бедный крестьянин с гнусной ухмылкой, сломавшей его лицо пополам, — тебе выдадут такой же, вот увидишь. И заодно приличную прическу хоть раз в жизни.
Я уставился на дурня.
— Верно, — сказал я, — мне жаль тебя. Каким-то образом ты пропустил подростковое веселье, и, похоже, ты никогда не был молодым. Пытаться объяснить тебе простейшие факты жизни — просто потеря драгоценного дыхания, тем не менее, постарайся врубиться в следующее, если твой мини-мозг микроба способен на это. Нет почести и славы в том, чтобы нести воинскую службу, если она принудительна. Если добровольно, то да, наверное, на не тогда, когда тебя посылают.
— Война, — сказал Вернон, — была лучшим достижением Британии.
— Какая война? Ты имеешь в виду Кипр? Или Суэцкий канал? Или Корею?
— Нет, дурак. Я имею в виду настоящую войну, ты что, не помнишь?
— Так, Вернон, — сказал я, — пожалуйста, поверь мне, я рад, что не помню. Все старики вроде тебя пытаются не забыть ее, потому что каждый раз, когда я открываю газету или покупаю себе дешевое чтиво, или иду в Одеон, я слышу только «война, война, война». Вам, пенсионерам, кажется, действительно, очень нравится эта давняя борьба.
— Ты просто невежа, — сказал Вернон.
— Ну, если это так, Вернон, то меня это нисколько не расстраивает. И я скажу тебе: я не лох, и я не чуточки не желаю играть в солдатиков по таким простым причинам, — во-первых, потому что большие армии уже перестали быть необходимостью из-за атомного оружия, и, во-вторых, никто не сможет заставить меня делать то, чего я не хочу или шантажировать меня при помощи этой старой сумасшедшей смеси из угроз и поздравлений, на которую попадаются такие лохи, как ты. Ты — прирожденный заполнитель анкет, плательщик налогов и чистильщик пушек…. Ну, парень, просто посмотри на себя в зеркало.
Это заставило его молчать некоторое время.
— Все, давай, — сказал я. — Будь хорошим полубратом, и позволь мне заняться моим делом. Зачем ты вообще перебрался в эту комнату?
— Ты не прав! — закричал он. Тебе придется пройти через это!
— Этот предмет исчерпан. Мы досконально его обсудили. Забудь это.
— Что мы сделали, ты должен сделать.
— Вернон, — сказал я, — я не хочу тебе этого говорить, но твой английский не очень хорош, не самом деле.
— Вот увидишь!
— Хорошо, — сказал я, — увижу.
