— Что же теперь будем делать? — Хокинс, похоже, абсолютно не был удивлен и встревожен. — Конечно, было бы лучше, если бы это произошло в другое время и в другом месте. Но раз случилось, значит, случилось. Выходит, наш дружок оживился.
— Вот именно. Тем не менее причин прекращать нашу работу нет, будем действовать по плану.
— К тому же другого выбора у нас нет. Поставьте в известность каждого человека на обоих кораблях о том, что произошло. Чтобы не пользовались никакими механическими приспособлениями, не стучали и не гремели, чтобы все ходили на цыпочках. Все, конечно, об этом уже знают. Просто надо напомнить, чтобы были вдвойне осторожнее.
С борта корабля на корпус поднимаемого самолета спустили трап, по которому сошли Каррингтон и Грант. С помощью рулетки они измерили расстояние от кокпита до места будущего отверстия (внутреннее расстояние от кабины летчика до места нахождения бомбы было уже давным-давно просчитано). Затем они вытерли фюзеляж ветошью из машинного отделения и нарисовали черной краской прямоугольник. Это была отметка для двух газорезчиков, которые были готовы в любой момент приступить к работе.
— Сколько времени это займет? — спросил Хокинс.
— Можно только предполагать, — ответил Монтгомери. — Час, может, чуть больше. Мы же не знаем, какой толщины фюзеляж и насколько прочен материал, из которого он изготовлен. Нам неизвестно, насколько прочны переборки. Что я знаю наверняка, это то, что мы будем производить резку при минимальном пламени горелок. Но даже при этом можем довольно сильно нагреть воздух и воду. Думаю, не надо уточнять, что никому никогда не приходилось делать ничего подобного.
— Помогает ли делу то, что вы там стоите и руководите всей операцией, а точнее, просто смотрите, как все идет? Я хочу сказать, помогает ли это решать возникающие вопросы?
— Конечно нет. Может, стоит перекусить?
— Будем ли мы торчать здесь или сидеть в кают-компании «Ариадны», разницы никакой. Все идет своим чередом.
— Да, верно. Долей секунды больше или меньше, а приговоренный успеет хорошо позавтракать. Правда, для нас это будет уже не завтрак, а ланч.
* * *
Несмотря на то что почти все присутствовавшие за столом прекрасно осознавали, что сидят в буквальном смысле слова на бомбе, часовой механизм которой перестал тикать, ланч не был похож на последний прием пищи приговоренного. Разговор протекал непринужденно и не скатывался в нервную болтовню людей, находящихся в состоянии стресса. Профессор Уотерспун подхватывал любую тему, но не потому, что был чересчур словоохотлив, а потому, что обожал дискуссии и свободный обмен мнениями. Андропулос тоже не молчал, но казалось, его преследует одна-единственная мысль о тайне бомбардировщика, который только что подняли из глубин моря. На борт «Килчаррана» его не пригласили, но и с «Ариадны» он прекрасно видел, что происходит. Он не скрывал своего глубокого и вполне понятного интереса, но был достаточно умен, чтобы не задавать вопросов и никоим образом не показать, что осведомлен о происходящем. Капитан Тальбот, сидевший за столом напротив адмирала Хокинса, краем глаза уловил, как тот почти незаметно кивнул ему. Было очевидно, что держать Андропулоса в неведении стало бессмысленно.
