Солдат, находившихся в этих вагонах охватил переполох, выражавшийся в самой разнообразной реакции — от волнения до паники. Большинство из них металось без всякой цели. Они походили на безумцев. Но четверо солдат, подчиняясь приказу сержанта Белью старались изо всех сил открыть боковые двери, но те не открывались.
Перекрывая шум голосов, один из солдат в панике закричал:
— Какой ужас! Двери заперты снаружи!
А в офицерском купе шестеро мужчин и девушка, будто завороженные, с ужасом смотрели вслед уносившимся вагонам, не в силах помочь погибающим людям. Наконец, вагоны достигли того места, где начинался изгиб. Их скорость неуклонно возрастала и вагоны раскачивались все больше и больше еще мгновение и колеса оторвутся от рельсов.
— Дэвлин! Тормозной! — закричал Клэрмонт. — Почему он бездействует?
Спотыкаясь и падая, он побежал на заднюю площадку, в то время как солдаты почти все столпились у окон, охваченные ужасом и растущим предчувствием неизбежной гибели.
Белью добрался до двери и дернул за ручку. Тщетно! Эта дверь тоже оказалась закрытой. Он выхватил кольт и выстрелил поверх замка с обеих сторон. Он сделал четыре выстрела, не замечая, что две пули рикошетом отскочили от двери и зловеще просвистели через весь вагон. Но то, что угрожало им сейчас, было намного страшнее пуль. После четвертого выстрела дверь наконец поддалась под его отчаянным натиском.
Белью выскочил на заднюю площадку и обеими руками вцепился в поручни, отбросив револьвер. Он шел на смертельный риск, но выбора не было. Он сумел перепрыгнуть на переднюю площадку тормозного вагона, ухватился за поручни и поймал дверную ручку. Он дергал ее, нажимал и крутил со всей силой отчаяния и ужаса, но и эта дверь была заперта. Тогда он прижался лицом к стеклу боковой створки двери и заглянул внутрь. В тот же миг глаза его расширились от ужаса, а лицо превратилось в маску полного отчаяния, как бывает у людей, когда ужасная истина открывается слишком поздно.
Большое тормозное колесо оставалось без присмотра. Рука Дэвлина сжимала Библию, которая валялась на полу. Сам Дэвлин тоже лежал на полу на животе рядом со своей самодельной постелью, а между лопатками у него торчала рукоятка ножа.
Семеро людей в офицерском купе следили за происходящим не произнося ни слова. Подобно Белью они тоже поняли неизбежность гибели людей.
Оторвавшиеся вагоны удалились уже на две мили, но все еще каким-то чудом держались на рельсах, приближаясь к последнему повороту, ведущему на мост.
