— У мена в спальне нет двадцати яхт и катеров, которые болтаются на якоре. Ветры и течения не мешают мне, когда я направляюсь в свою спальню. Во всем порту только три яхты зажгли стояночные огня. Нужно же ему хоть чем-нибудь посветить, чтобы видеть, куда его несет.
И у них было чем посветить. С той стороны откуда доносился шум двигателей, сквозь тьму пробился луч. Это был поисковый пятидюймовый прожектор. Он выхватил из тьмы маленькую яхту менее чем в ста ярдах по курсу, затем переместился вправо, осветил другую яхту и вновь устремился вперед.
— "Странно", говоришь, — пробормотал Ханслетт. — Самое подходящее слово в данных обстоятельствах. А что ты думаешь о якобы торбейской полиции?
— Ты разговаривал с сержантом дольше меня. Я в это время был на корме с Томасом и Дюрраном.
— Я бы предпочел думать по-другому, — как-то нелогично сказал Ханслетт. — Так было бы проще все объяснить. Но у меня не получается. Это самый натуральный коп старого покроя и, по-видимому, неплохой служака. Я таких встречал достаточно. Да и ты тоже.
— Да, пожалуй, он настоящий полицейский. И честный, — согласился я. — Это дело не по его части, и он был просто одурачен. Это наше с тобой дело, но нас тоже одурачили. Теперь ясно, что это так.
— Говори только за себя.
— Томас сделал одно неосторожное замечание. Необычное замечание. Ты не слышал — мы были в машинном отделении. — Я поежился, потянуло ночным холодком. — Я не придал этому значения — до тех пор, пока не понял, что они не хотят, чтобы мы опознали их катер. Он сказал: «Суда не совсем по моей части». Видимо, подумал, что задает слишком много вопросов, и хотел оправдаться. Суда не по его части... Таможенник, а суда не по его части... Да они только и делают, что обыскивают суда! Они проводят на них всю жизнь, суют нос во все подозрительные уголки и закоулки, они знают о кораблях больше, чем сами конструкторы. И еще деталь: ты заметил, как тщательно они были одеты? Будто у них кредит на Карна-би-стрит.
— Но таможенники обычно не ходят в засаленных халатах.
— Они не снимали эту одежду двадцать четыре часа. Они уже обыскали тринадцать лодок за это время! Сохранил бы ты острые как лезвия стрелки на брюках после такой работы? Или все же похоже, что они только что сняли их с вешалки?
— Что еще они говорили? Что делали? — Ханслетт говорил так спокойно, что я услышал, как стук мотора катера таможенников стих возле пирса. — Проявляли особый интерес к чему-нибудь?
