— Кай, неужели мы бросим его здесь? — не выпуская из рук осиротевшего зверька, спросил Боннард. Из-за его плеча выглядывала испуганная Клейти.
— Вариан, он тебе нравится?
— Конечно. Я не собираюсь оставлять его. Нам просто довезло — теперь не надо рыскать по всему континенту, чтобы иметь возможность изучить этот вид.
— Подумав о том, какая участь могла постигнуть брошенного малыша, она нахмурилась. — Берем его с собой, Боннард. Клейти, сядешь справа, а я слева.
Ну вот, пристегиваем ремни.
Остальные встали за их спинами. Танегли поднял флиппер в воздух, и машина лениво зависла над тиной и флегматичным чудовищем, которое взирало на поляну все с тем же интересом.
— Отличная мишень для суперпарализатора, — сказал Паскутти. — А вот и любители падали.
Когда они взлетели на своих поясах-подъемниках, Кай тоже увидел стервятников, круживших над лежащим в траве мертвым животным. Каждый раз, опустившись, они с остервенением вгрызались в тушу. Кай содрогнулся. Всю жизнь он провел в космосе, а жизнь в космосе сопряжена со многими опасностями — как с постоянными, так и с сиюминутными. Но опасности вселенной безлики и подчиняются законам вечности. Поэтому вид этих несущих смерть существ, конкретного воплощения опасности и лютой злобы, глубоко потряс Кая.
На всем пути домой людей сопровождали встречные ветры и дождь, поэтому гравитанты и Кай достигли лагеря немного позже мощного грузового флиппера.
Когда они приземлились, Вариан и трое подростков уже занимались сооружением вольера для осиротевшего малыша.
— Ланзи начал разрабатывать для него схему питания, — сказала Каю Вариан.
— Какие-нибудь аномалии обнаружила?
— Как ни странно, мы спасли самое обычное млекопитающее. Во всяком случае, у его матери были соски. Детеныш совсем маленький, но вполне готов к жизни, видишь, он уже может ходить, бегать… почти с самого рождения…
— А ты провела дезинфекцию?
— А как же! Иначе бы нас одолели паразиты. Я попросила Тризейна исследовать кусочек мышечной ткани малыша, так что теперь мы знаем, какие белки нужно включить в его рацион. Он скоро подрастет и достигнет я размеров своей мамаши. Правда, она была не очень-то крупной.
Кай взглянул на крошечное тельце покрытого красно-коричневой шерстью зверька. «Очень невзрачен, — подумал Кай, — просто не на что смотреть, и глаза такие тоскливые… Вряд ли он может нравиться кому-нибудь, кроме собственной матери». Но, вспомнив раскачивающуюся голову болотной твари и голодную злобу безжалостных стервятников, круживших над добычей, Кай порадовался тому, что они привезли детеныша в лагерь. К тому же Боннарду теперь будет чем заняться, и мальчишка, может быть, перестанет ходить за Каем по пятам.
