В заброшенном доке плескалась темно-зеленая вода. Рабочие с крепкими швартовами в руках ждали, чтобы закрепить неповоротливую громадину в доке. Траулеры прошли мимо. Самый маленький, тот, что тянул нос подлодки, развернулся и взял курс на открытую дверь. Пронзительно взвыли двигатели, но в следующий миг железная громада подчинилась кораблику и следом за ним двинулась в док. После этого большие суда одновременно остановили машины: дальше дело было за малышом. Ему предстояло подвести подводную лодку к доку и дальше, внутрь. Суденышко медленно и плавно встало носом к темному проему; остальные траулеры развернулись, объединенной мощью подталкивая железного монстра вперед. В последний миг маленький траулер бросил буксирные тросы и резко отвернул вправо. Подводная лодка чересчур быстро резала носом воду, и траулерам пришлось включить двигатели, чтобы придержать ее.
Немецкая подводная лодка вошла в док, сбавив ход, но тем не менее с грохотом обрушив на бетонные стенки бассейна потоки воды. Стальные тросы приковали лодку к железным скобам, но и тогда огромный нос со скрипом продолжал тереться о бетон. Участники операции бросили буксирные канаты и начали разворот, и поднятая ими волна хлынула в док, мешая рабочим. Но как только вода успокоилась, немецкая лодка оказалась от носа до кормы накрепко притянута тросами к железобетонным стенкам бассейна.
Кип неподвижно стоял в доке и смотрел на нее. Вот это посудина! Он в последний раз затянулся и выбросил сигарету в солоноватую воду; окурок зашипел и пошел на дно прямо под корпусом лодки. Констебль стоял на широкой бетонной стапельной площадке вровень с лодкой. Отсюда был виден весь док. Спускавшиеся в яму ступени были сейчас наполовину затоплены. За спиной Кипа, в бывшей рабочей зоне, громоздились бесконечные старые ящики, бочки, канистры, ненужные механизмы. В плотницком цехе лежала гора досок и бревен, отсек электрика был завален листами и обрезками железа и мотками толстой проволоки. Бетонный пол покрывала пленка старого масла. В доке пахло потом, соляркой, маслом. К этим запахам примешивался еще один, сложный и неприятный, какой-то гнилостный – он шел от лодки. Запах тлена, подумал Кип. Лодка разлагается буквально на глазах.
– Все, закрепили, теперь никуда не денется, – доложил высокий широкогрудый негр, и во рту у него сверкнул золотой зуб. – Надеюсь, ребята, вы знаете, что с ней делать.
– Да, Ленни, знаем, – ответил Кип.
