– Две карты. – Мне три.
– Одну.
– Ну, ну! Мне не нравится, как это звучит, джентльмены. Ну, ладно, сдающему тоже три, и посмотрим, что мы имеем.
Эта партия в покер началась в два часа дня. Дело происходило в задней комнате бильярдной Леопольда, в самом грязном западном районе Шривпорта, на Кеддо-стрит. Сейчас было уже почти без десяти шесть, если верить часам, висящим на потрескавшейся стене цвета морской волны. Сидя за покрытым потертым сукном столом, окутанным дымом сигарет и дешевых сигар, пятеро мужчин сосредоточенно уткнулись в карты. За стеной слышался треск бильярдных шаров, а дряхлый музыкальный автомат голосом Кливленда Кротчета под завывания аккордеона вопил о сахарной пчеле.
В комнате была жара, как в духовке. Трое игроков сидели в безрукавках, четвертый – в промокшей от пота футболке, но пятый, в лилово-синем костюме, упрямо не снимал своего просторного пиджака. Он сделал жаре лишь маленькую уступку: распустил узел галстука и расстегнул крахмальный воротничок своей белой рубашки. Справа от него стоял запотевший стакан с какой-то мутной жидкостью, в котором плавали кусочки льда, а слева лежала стопка фишек на сумму в триста девятнадцать долларов. За партию он не раз переживал взлеты и падения своей удачи, и как раз сейчас ему снова везло. Именно он менял всего одну карту, ибо был полностью уверен в победе.
Сдающий, лысый негр по имени Амброуз, хрипло откашлялся:
– Твоя очередь, Ройс.
– Еще пять. – Ройс, мужчина с огромным животом, огненно-рыжей бородой и голосом, напоминавшим крысиный писк, бросил на стол красную фишку.
– Я пас. – Следующий за ним, игрок по имени Винсент, со злостью швырнул карты на стол рубашкой вверх.
Возникла пауза.
– Давай, Джуниор, – поторопил Амброуз.
– Я думаю. – Джуниор, которому было двадцать восемь лет, был самым молодым среди игроков. У него было землистого цвета лицо с выступающей челюстью и непослушные каштановые волосы. Пот поблескивал на его щеках и каплями стекал на футболку. Он уставился в карты, крепко сжав зубами сигарету, потом зыркнул на соседнего игрока. – Пожалуй, на этот раз я достану тебя, счастливчик.
Мужчина в костюме был поглощен собственными картами и не обратил внимания на этот выпад. Его глаза были чуть голубоватыми, а лицо – таким бледным, что на висках отчетливо виднелись синеватые вены. С виду ему было лет тридцать пять; его худое тело напоминало вытянутое лезвие. Черные волосы были тщательно причесаны, полоска пробора – безукоризненно ровной.
