Лисимах начал дразнить его:
— Я же говорил. Этот грек — просто писец. Уже описался.
Александр рассмеялся вместе со всеми. Леоннат толкнул новичка, и тот кубарем покатился по земле.
— Ну, будешь драться или нет?
Евмен с раздраженным видом поднялся, привел в порядок одежду и сказал:
— Одну минутку, я сейчас вернусь.
Он пошел к двери, а остальные, разинув рот, наблюдали за ним. Выйдя, грек подошел к стражнику в верхней галерее дворца, толстому как медведь фракийцу, вложил ему в руку несколько монет и сказал:
— Пошли со мной, там для тебя есть работа.
Войдя в спальню, Евмен указал на Леонната:
— Видишь этого рыжего-конопатого? Гигант кивнул.
— Молодец. Займись им и дай мешок тумаков.
Тут Леоннат сообразил, что дело приняло нежелательный оборот, проскользнул между ног фракийца, как Улисс меж ног Полифема, и сбежал вниз по лестнице.
— Кто-нибудь еще хочет что-то сказать? — спросил Евмен, снова взявшись укладывать свои личные вещи.
— Да, я хочу, — вмешался Александр. Евмен замер и повернулся к нему.
— Слушаю тебя, — проговорил он с очевидным почтением, — поскольку ты хозяин этого дома. Но никто из этих голубчиков не посмеет называть меня писцом.
Александр расхохотался:
— Добро пожаловать к нам, господин царский секретарь.
С этого момента Евмен полностью влился в их компанию и стал вдохновителем всевозможных проделок и шуток над тем и над сем, но особенно часто — над стариком Леонидом: ему подсовывали ящериц в постель и живых лягушек в чечевичную похлебку, в отместку за удары розгой, которые он в изобилии раздавал своим воспитанникам, когда те появлялись в классе с невыполненным заданием.
Однажды вечером Леонид, который сам отвечал за методы воспитания, с важностью сообщил юношам, что на следующий день государю нанесет визит персидское посольство и что ему, их учителю, тоже доверено принять участие в дипломатическом приеме — ввиду его знакомства с Азией и ее обычаями. Он сказал, что старшие должны будут нести службу в почетном эскорте царя, надев парадные доспехи, в то время как младшие выполнят такой же долг рядом с Александром.
Известие вызвало среди ребят большое оживление: никто из них еще не видел ни одного перса, а все свои знания о Персии они черпали в трудах Геродота, Ктезия или записках знаменитого афинянина Ксенофонта «Анабазис». Поэтому все тут же принялись начищать оружие и готовить наряды к церемонии.
— Мой отец разговаривал с одним человеком, который говорил, будто участвовал в той экспедиции десяти тысяч, — рассказывал Гефестион, — и будто видел перед собой персов во время битвы при Кунаксе.
