— Она говорит на каком-то варварском языке, — объяснил ему Филипп. — Если хочешь поговорить с ней, нужно подождать, пока она выучит македонский.
— Я подожду, — ответил Александр.
Через день после этого погода улучшилась, и они снова пустились в путь назад, пересекли понтонный мост через Стримон, но, прибыв в Бромиск, свернули на юг и двинулись вдоль полуострова, направляясь к горе Афон. Всю дорогу они скакали и к заходу солнца добрались до точки, с которой виднелся огромный, не до конца вырытый ров, который разделял полуостров на две части. Александр натянул поводья своего скакуна и в восхищении остановился посмотреть на циклопическую работу.
— Видишь этот ров? — спросил отец. — Его вырыл почти сто пятьдесят лет назад Ксеркс, Великий Царь Персии, чтобы проделать проход для своего флота и таким образом избежать риска кораблекрушения на рифах Афона. Здесь работало десять тысяч человек, постоянно сменяясь, день и ночь. А до того Великий Царь велел построить из лодок мост через пролив Босфор, соединив Азию и Европу. Через несколько дней к нам прибудет посольство от Великого Царя. И мне хотелось, чтобы ты осознал всю мощь той державы, с которой мы будем вести переговоры.
Александр кивнул и, ничего не говоря, надолго задумался об этой колоссальной работе; потом, увидев, что отец снова пустился в путь, ударил коня пятками и поскакал вдогонку.
— Я бы хотел кое-что у тебя спросить, — сказал он, снова поравнявшись с царем.
— Слушаю тебя.
— В Пелле есть один мальчик, который тоже посещает уроки Леонида, но никогда не остается с нами. В те редкие случаи, когда мы встречались, он избегал говорить со мной, и у него был такой грустный вид. Леонид не захотел объяснить мне, кто он, но я уверен, что ты его знаешь.
— Это твой двоюродный брат Аминта, — не оборачиваясь, ответил Филипп. — Сын моего брата, погибшего в бою против фессалийцев. До твоего рождения Аминта был наследником трона, а я правил страной как регент.
— Ты хочешь сказать, что монархом должен быть он?
— Трон принадлежит тому, кто способен его отстоять, — ответил Филипп. — Запомни это. И потому в нашей стране всякий, кто захватывал власть, уничтожал всех, кто мог бы строить козни.
— Но ты сохранил жизнь Аминте.
— Он сын моего брата и не может причинить мне вреда.
— Ты проявил… мягкосердечие.
— Если хочешь, да.
— Отец мой!
Филипп обернулся: Александр называл его «отец мой», когда злился на него или когда хотел спросить о чем-то очень серьезном.
