Он не успел закончить фразу: тот же клинок, что перерезал горло товарищу, вошел ему меж ключиц, вонзившись по самую рукоятку.
Агрианин рухнул на колени, схватившись руками за рукоять кинжала, но, не в силах вытащить его, упал ничком на землю.
Тогда Мемнон выбрался из кучи трупов, где прятался до этого момента, и встал, покачиваясь на неверных ногах. Он совсем ослаб, его мучила лихорадка, а из большой раны на левом бедре продолжала течь кровь.
Он снял с одного из агриан пояс и перетянул ногу у самого паха, чтобы остановить кровотечение, потом оторвал лоскут хитона и перевязал рану, после чего поковылял к деревьям, чтобы укрыться там до полной темноты.
Издали, из македонского лагеря, слышались радостные крики. В двух стадиях от себя Мемнон увидел отсветы пламени, пожиравшего персидский лагерь, уже совершенно опустошенный врагом.
Он срубил мечом сук и заковылял по полю. В темноте слышалось, как бродячие собаки собрались на пир — обгрызть окоченевшие тела солдат Великого Царя. Мемнон продвигался, скрежеща зубами от боли и преодолевая изнеможение. Чем дальше, тем тяжелее становилась больная нога, волочащаяся мертвым грузом.
Вдруг перед ним показался темный силуэт — заблудившаяся лошадь возвращалась в лагерь искать своего хозяина и теперь, застигнутая темнотой, не знала, что делать. Мемнон медленно приблизился к ней, успокаивая голосом, потом тихонько взял висевшие на шее поводья.
Он подошел еще ближе, превозмогая слабость, взобрался на круп и сжал ей бока пятками. Конь пошел шагом, и Мемнон, держась за гриву, направил его к Зелее, к своему дому. Много раз в течение ночи он чуть не падал, подавленный изнеможением и потерей крови, но мысль о Барсине и сыновьях поддерживала его, и он делал усилие, чтобы продолжать свой путь до последней искорки сил.
При первых проблесках рассвета, когда Мемнон чуть не рухнул на землю, из темноты леса вышла группа вооруженных людей. Он услышал, как чей-то голос окликнул его:
— Командир, это мы.
Это были четверо наемников из его личной охраны, самые преданные. Они разыскивали своего командира. Как только они приблизились, Мемнон узнал их лица и тут же лишился чувств.
Когда он снова открыл глаза, то увидел вокруг персидских всадников. Передовой дозор пришел сюда, чтобы разузнать, насколько продвинулся враг.
— Я Мемнон, — сказал Мемнон по-персидски, — я уцелел после битвы на Гранике вместе с моими доблестными друзьями. Отвезите нас домой.
Командир дозора соскочил на землю, подошел к нему и дал знак своим солдатам помочь. Раненого осторожно уложили в тени дерева и дали попить из фляжки. Его губы запеклись от лихорадки, тело и лицо были покрыты кровью, пылью и потом, волосы прилипли ко лбу.
