Дертона, полевой лагерь легиона Nova Invicta,
Anno Domini 476, 1229 год по основанию Рима.
Солнечный свет просочился сквозь облака, накрывшие долину, и кипарисы внезапно выпрямились, словно стражи, стоящие на гребнях холмов. На краю скошенного поля вдруг на мгновение возникла тень, согнувшаяся под вязанкой хвороста, — и тут же снова растаяла, как сон. Откуда-то донесся крик петуха, возвестивший начало очередного серого, свинцового дня, — но звук мгновенно заглох в густом тумане. Ничто не способно было проникнуть сквозь эту плотную завесу, кроме человеческих голосов.
— Проклятый холод.
—Да уж, сырость пробирает до самых костей.
— Это все туман. В жизни такого тумана не видывал.
— И я тоже. И еще я не вижу нашего завтрака.
— Ну, может, ничего съестного и не осталось.
— Даже капли вина, чтобы мы могли согреться?
— И еще нам не платят уже третий месяц.
—Я больше не желаю такое терпеть, с меня достаточно. Чуть ли не каждый год — новый император, а варвары захватили все ключевые посты, да теперь еще и это: какой-то сопляк на троне Цезаря! Тринадцатилетнее отродье, не способное даже поднять скипетр, — и кто-то предполагает, что оно должно завоевать мир! Ну, западную часть, по крайней мере. Нет, это не для меня, я намерен смыться. Как только смогу — сбегу из этой армии и отправлюсь своим путем. Найду себе маленький островок, где можно разводить коз и варить сыр. Не знаю, как вы, а я уже все решил.
Легкий ветерок прорвал пелену тумана, и стала видна группа солдат, съежившихся вокруг жаровни. Это были караульные, ждавшие смены. Руфий Ватрен, испанец из Сагунтума, повернулся к своему товарищу — единственному, не произнесшему ни слова жалобы:
— А ты что скажешь, Аврелий, ты со мной согласен?
Аврелий ткнул в жаровню концом меча, тем самым, оживив пламя, тут же взметнувшееся вверх и выбросившее в молочный туман фонтанчик искр.
