Он помнил радость, которую приносило успешно завершенное дело. Радость от поимки преступника, которого было по-настоящему нелегко поймать. Тогда он на равных тягался с величайшей системой шпионажа, когда-либо известной миру, – русским КГБ.
Вот когда ФБР что-то да значило!
Работать приходилось по шестьдесят часов в неделю, зачастую без выходных. Платили тогда меньше, чем сейчас, когда вступили в силу новые правила. Теперь до пенсии осталось меньше времени, но какими долгими казались недели, когда считаешь, сколько еще тянуть лямку! Он перестал защищать страну и перешел к защите самого себя. Пусть страна провалится!
Что он хотел бы сказать Америке? «Перестань обижать тех, кто хочет тебе помочь! Неужели ты не знаешь, кто твои истинные друзья? Что хорошего ты ждешь от грабителя банков? Или от террориста?»
Однако именно эту публику с таким жаром защищали многие в Вашингтоне.
Создавалось впечатление, что надо просто-напросто оглоушить чем-нибудь старушку, чтобы все развесили уши, слушая твои жалобы на единственную в мире страну, которая дала так много и так многим, требуя взамен отнюдь не невозможного: всего-то работать ради ее блага.
Единственную страну!
Вечером Джеймс Галлахан покинул свой кабинет. Однажды он уже дал клятву, но то было давно, когда клятвы еще что-то значили. Сейчас он понимал, что только тогда и был счастлив. Репортерша из бостонской «Таймс» задерживалась. Галлахан выпил пива и стаканчик виски. Сейчас он предпочитал скотч со льдом, однако все еще не забыл любимого напитка своего отца и хмельную атмосферу в обшитом деревом баре в южной части Бостона. Когда он поступил в католический университет Нотр-Дам, отец угостил его в этом баре пивом, после чего каждый посетитель стал по очереди угощать всю компанию. Он захмелел, все вокруг смеялись. Потом был выпуск. Как рыдал отец при одной мысли, что его сын, Джеймс Галлахан, сын человека, всю жизнь подбиравшего мусор за другими, стал «выпускником университета Нотр-Дам, Соединенные Штаты Америки! Слава тебе, сынок!»
Кто-то у стойки обмолвился, что американские университеты хуже дублинских. То есть и в подметки им не годятся! Разумеется, такие слова, сказанные в ирландском баре в Америке, не могли не вызвать потасовки. А потом он выучился на юриста в Бостонском колледже.
Это достижение было опять встречено выпивкой. На ней Джеймс Галлахан признался: «Отец, я не буду заниматься юриспруденцией. Я собираюсь стать агентом ФБР».
