Чиун прислушался.
– Я не слышу там ничего, что напоминало бы биение сердца. Только капает вода. И все.
– Тогда пошли, – Римо шагнул вперед, протянув руку к дверной ручке.
– Нет! – вскрикнула Анна. – Я пойду первая.
– Это почему?
– Мне уже нечего терять. Но ты пока невредим. Поэтому я пойду первой.
– Нечего терять? – Римо недоуменно нахмурился.
– Мудрость вещает иногда даже устами женщин, – заметил Чиун. – Пусть она идет первая.
Римо пожал плечами.
– Ладно, пускай идет. Но в любом случае предлагаю поторопиться. Я не собираюсь тратить на это весь день.
Сняв “вальтер” с предохранителя, Анна быстрым движением руки распахнула дверь. Через секунду она была уже за порогом. Пригнувшись и держа наготове пистолет, она ощупывала взглядом пятачок асфальта у выхода.
– Ну, есть что-нибудь? – послышался сзади голос Римо.
– Нет. Ничего нет. И спутник, и этот тип – все исчезло.
Римо шагнул вперед, но его удержала рука Чиуна.
– Нет. Теперь моя очередь. Если там безопасно, ты последуешь за мной.
Секунду Мастер Синанджу стоял неподвижно, словно к чему-то принюхиваясь. Римо терпеливо ждал. Он знал – на свое обоняние Чиун полагался в исключительных случаях, когда не мог точно сказать, что ждет его впереди. Способность эта осталась в Синанджу с давних времен, когда Мастерам, попавшим в чужие земли, нередко приходилось сталкиваться там с неизвестными и страшными хищниками.
Наконец Чиун двинулся вперед. Секунду спустя он обернулся и призывно помахал Римо.
Анна и Чиун стояли у будки, задрав головы и глядя на потолок, с которого свисали обломки развороченных железных кронштейнов. Еще недавно на них явно что-то висело – до тех пор, пока кто-то буквально не вырвал с мясом загадочный предмет.
– Что-то здесь было, это точно, – заметил Римо.
– Видел? – в голосе Анны звучал триумф. – Я же тебе говорила! А в самой будке был тот тип с неприятным голосом.
– И что этот голос сказал тебе?
– Пожелал удачного дня.
– Пожелание и правда не из приятных, – согласился Римо. – Оно непременно будет фигурировать в обвинительном заключении. За пожелание удачного дня ему дадут лет двадцать, не меньше.
– Ты бы слышал, как он это сказал.
Подойдя к будке, Римо потер грязное стекло. С другой стороны оно оказалось таким же грязным – увидеть, что внутри, не было никакой возможности.
– Странно, – заметил он. – Сама мойка – как новенький доллар, да и будка тоже, только смущает меня эта грязь.
– Он тут и сидел, – отозвалась Анна, – и ясное дело, не хотел, чтобы его как следует видели.
