– О’кей, – согласилась Доринда, не вполне понимая, о чем идет речь, но зачарованная звучанием слов.
– Отлично, – сказал Феррис и принялся стягивать с нее свитер.
– Что ты делаешь? – спросила Доринда.
– Мы же поднимаемся, помнишь?
– Тогда зачем ты пытаешься уложить меня на сиденье?
– Как это расстегивается? – спросил Феррис, пытаясь снять с нее лифчик.
– Попробуй спереди.
– Именно туда я и пытаюсь добраться – до твоего переда.
– Я хочу сказать, лифчик расстегивается спереди.
– Да? Что же ты сразу не сказала?
Ощущение было отнюдь не столь восхитительно, как о том мечтал Феррис ДОрр. Сиденье было слишком узким, и когда его нога застряла в рулевом колесе, они решили перейти назад.
– Так-то лучше, – пробормотал Феррис. Он вспотел. Похоже, придется положить гораздо больше сил, чем он рассчитывал.
– Мне неприятно, – сказала Доринда, хмуря брови.
– Потерпи. Мы же только начали.
Не успел он произнести этих слов, как все было кончено.
– И это все? – разочарованно спросила Доринда.
– Разве это было не великолепно? – с мечтательным взглядом произнес Феррис.
– Нет, противно. Пошли в кино. И забудем, что это вообще случилось.
– Доринда, я люблю тебя, – обнимая девушку, сообщил Феррис ДОрр. И в порыве страсти он выдал ей свой величайший секрет; – Я хочу жениться на тебе.
– Ладно, – сказала Доринда. – Только сначала я должна спросить отца.
– Моя мама тоже, наверно, будет против. У нее мечта женить меня на еврейской девушке из хорошей семьи.
– Как это? – удивилась Доринда, застегивая джинсы.
– У меня мать – еврейка. Но я-то не еврей.
– Как чудесно, – произнесла Доринда.
– Я говорю тебе об этом только потому, что теперь между нами не должно быть секретов. После того, что сегодня произошло. Обещаешь, что это будет наш маленький секрет?
– Обещаю, – ответила Доринда.
И на следующее же утро за завтраком спросила отца:
– Папа, а что такое “еврей”?
– Это такая религия. Отец Мелоун часто упоминает их в проповедях.
– Да? – удивилась Доринда, которая зимой каталась на лыжах, летом – на яхте, а остальное время года – на лошадях и кроме этого мало чем интересовалась. – А я думала, они только в Библии. Как фарисеи.
– А почему тебя это интересует? – спросила мать.
– Потому что Феррис сказал, что он не еврей.
– Конечно, нет. Он же ходит в церковь, как и мы!
– А зато мать у него – еврейка.
Миссис Домичи пролила кофе, мистер Домичи тяжело закашлялся.
– Когда он тебе это сказал? – как бы невзначай спросил он.
– После, – ответила Доринда, намазывая маслом сдобную булочку.
