Она склонилась ко мне, с широко раскрытыми сверкающими глазами, поцеловала.
– Вы так обо мне думаете! Это верно… а владыка Карнака так меня и не понял… вы помните больше, чем он…
Она схватила меня за руки, прижалась грудью.
– Эта рыжеволосая девушка… забыла, как ее зовут… она ведь не похожа на такой сад?
Элен!
Я равнодушно ответил:
– Земной сад. Ароматный и приятный. Но оттуда нетрудно найти выход.
Она отпустила мои руки и некоторое время молчала; потом вдруг сказала:
– Идемте на палубу.
Я с беспокойством последовал за ней. Что-то не так. Что-то я сказал или не сказал насчет Элен. Не знаю, что бы это могло быть. Я посмотрел на часы. Уже больше четырех. На море туман, но яхта не обращает на это внимания; мне показалось даже, что она идет быстрее. Мы сели на палубе в кресла, и я сказал об этом мадемуазель. Она с отсутствующим видом ответила:
– Неважно. Туман для нас не опасен.
– Но скорость кажется опасной.
Она ответила:
– Мы должны к семи быть в Исе.
Я тупо повторил:
– В Исе?
– Да. Так мы назвали наш дом.
Она снова замолчала. Я смотрел на туман. Странный туман. Не проносится мимо нас, как обычный. Казалось, движется вместе с нами, сопровождает нас.
Движется вместе с нами.
Мимо проходили моряки с пустыми глазами и лицами. Мне показалось, что я вижу кошмар, что это какой-то призрачный корабль. современный летучий голландец, отрезанный от всего мира, подгоняемый невидимыми, неслышимыми, неощущаемыми ветрами. Или его подталкивает какой-то гигантский пловец, ухватившись рукой за корму… а грудь этого пловца – окруживший нас туман. Я посмотрел на мадемуазель. Глаза ее были закрыты. Казалось, она спит.
Я тоже закрыл глаза.
Когда я открыл их, яхта стояла. Ни следа тумана. Мы находились в небольшой гавани между двумя скалами. Дахут трясла меня за плечи. Оказывается, я уснул. Это все морской воздух, сонно подумал я. Мы сели в шлюпку и высадились на пристани. Поднялись по лестнице, бесконечно длинной, как мне показалось. В нескольких ярдах от начала лестницы стоял старый длинный каменный дом. Он был темен, а за ним я не мог разглядеть ничего, кроме деревьев, уже наполовину лишившихся осенней листвы.
Мы вошли в дом, и нас встретили слуги, с такими же расширенными зрачками и невыразительными лицами, как и у экипажа «Бриттис».
Меня отвели в мою комнату, и лакей начал распаковывать мои вещи.
В том же оцепенении я переоделся к обеду. Только один раз во мне пробудилось сознание: я случайно задел рукой кобуру Мак Канна.
