Бурцев крикнул:
— Освальд, тащи фон Берберга сюда, в танк. Поедет с нами, укажет дорогу. Так, на всякий случай.
Пока добжинец втаскивал пленника на броню, Бурцев заглянул в люк.
— Сыма Цзян! Ты там?
— Ага, моя тута!
— Вылезай! Придется уступить место.
— Но моя тута не одна… Адам-дядя и Бурангула тоже тута. Они по очереди стреляться на врага из лука через эта дверя на крыше железная колесница. Моя тоже стреляться из колдовская самострела. Моя взяла два самострела у мертвая солдата, которая убила тута Бурангула и Збыслава. Моя запускала невидимая стрела из дырка в колесница.
Хм, нужная вещь, оказывается, пробоина в броне. И мечом через нее колоться можно и отстреливаться в случае чего. Но все равно это не повод препираться… Бурцев начинал злиться.
— Повторяю для тех, кто в танке: брысь! Все! Живо!
Китайский мудрец, прусский лучник и татарский сотник больше не упрямились. Вылезли, соскочили вниз. Один — со «шмайсером», двое — с луками. Освальд, пыхтя от натуги, подволок фон Берберга к открытому люку, передал вестфальца Бурцеву. И вот в этот момент тьма вокруг перестала быть тьмою. Клубы пламени и дыма ударили от двери. Яркий огненный кулак разогнал мрак, мазнул по древней каменной кладке…
Огнемет!
Гудящее пламя их не достало, но волна сухого обжигающего воздуха пошла гулять по просторному коридору гораздо дальше огненной струи. Упруго ударила в лицо, в глаза, в уши. Опалила, окатила жаром взломанной мартеновской печи.
— Адово дыхание! — в панике вскричал кто-то.
— Греческий огонь! — заметил другой, более рассудительный, но не менее испуганный голос. Кажется, это говорил Дмитрий.
На стенах, на полу, на потолке заполыхали липкие вязкие огненные клочья. Сверху закапали пылающие слезы. А по коридору уже шла вторая волна пламени и жара.
И снова их не достало, не лизнуло даже. Но дышать сразу стало нечем. Почти нечем… Фашики прибегли к новой тактике. Они, видимо, и не рассчитывали с ходу спалить врага. Задача перед огнеметчиком стояла другая. Выжечь кислород. И осветить темный коридор.
Кислорода сейчас было мало. Света — много. По танку и проступившим вокруг силуэтам из-за ранца огнеметчика вновь ударили «шмайсеры». Свист пуль, пронзительный визг рикошетов, барабанная дробь по броне… Упали еще трое защитников гусеничной баррикады. Дернулся и обмяк в руках Бурцева фон Берберг. Дырка в голове, дырка в груди. Готов! Назад — под прикрытие «рыси» они сверзились вместе с Освальдом.
